Так Ася и заснула на диване под причитания Ольги Егоровны.
А утром проснулась оттого, что ей под нос подсунули чашку с кофе.
– Я тебе только понюхать. Пить не дам.
– Вам надо в школу? – спросила Ася.
– Я уже сходила. Провела четыре урока и вернулась. Вставай и поехали. Хочу тебя кое с кем познакомить.
* * *
Гриша и не помнил, когда отец в последний раз приходил к нему в школу. Наверное, никогда. Все родительские собрания были маминой заботой.
А тут вдруг пришел. Более того, заявился посреди урока.
– Прошу прощения, – сказал он, улыбаясь своей фирменной улыбкой, – я папа Григория Занина. Он мне срочно нужен.
Гриша в очередной раз увидел, как папина харизма действует на женщин. Математичка, дама глубоко за пятьдесят, разрумянилась, принялась бессмысленно трогать свои очки и смогла произнести только:
– Конечно-конечно!
В коридоре папа улыбаться перестал.
– Ты должен поговорить с Асей! – сообщил он.
– Не собираюсь я… – взъерепенился было Гриша, но отец перебил.
– Я у тебя ничего не спрашивал, – сказал он очень тихо и внятно.
У Гриши моментально пересохло горло.
Это была вторая сторона папиной харизмы. Он умел без всякого крика и скандала довести человека до инфаркта или нервного срыва.
– Вот адрес ее классной, – продолжил Богдан Семенович немного более человеческим голосом и протянул записку. – Ася сейчас там. Объясни этой… девушке, что откладывать дальше опасно. Чем раньше она решится, тем лучше. Скажи, что это твое решение тоже, ты тоже берешь на себя ответственность за него…
К Грише вернулась способность говорить.
– Какая ответственность? – спросил он. – На что решится?
– На аборт, – вздохнул папа. – У вашего будущего ребенка повышенный риск синдрома Дауна. И ты… папаша… единственный в семье, кто этого не знает…
Он вдруг ссутулился, опустил голову и попросил:
– Сделай это. Асе очень трудно, ей нужна опора… Ей нужно с кем-то поделиться этой ношей. Потом, когда все кончится, можешь ее бросить, но сейчас… Сделай хоть один мужской поступок во всей этой истории.
Гриша вдруг осознал, что он смотрит на отца – огромного и грозного! – сверху вниз. И папа не только взрослый, но и очень уставший. Наверное, поэтому он коротко кивнул.
* * *
Подходя к дому Асиной классной, Гриша репетировал про себя речь. Она получалась тупой и пафосной. Все эти «ответственности» и «важные решения» вызывали только раздражение. Шуточки типа «Да не парься, я тебе потом нового сделаю!» тоже не подходили. Гриша постарался представить себе, как бы в этой ситуации поступил отец. Наверное, просто включил харизму, улыбнулся и сказал: «Пошли со мной! И ничего не бойся!»
На мгновение Гришу кольнула зависть, но тут же ехидный внутренний голос спросил: «Так почему папочка не включил свою харизму? Почему не увел Асю? Почему тебя послал?»
Зависть отступила, но по-прежнему не хотелось никуда идти и никого уговаривать. Гриша даже шаг замедлил перед нужным домом.
И это его спасло: он издалека увидел, как Ася с историчкой выходят из подъезда. Гриша торопливо спрятался за беседкой и оттуда наблюдал, как Ася и учительница идут вдоль фасада – к счастью, в противоположную от него сторону. Он понимал, что при желании догонит, остановит… но подленькая радость внутри говорила: «Вот и супер! Скажешь, что не застал их дома! Причем правду же скажешь!»
Когда Ася с классной скрылись за углом, Гриша зачем-то подошел к домофону, набрал номер квартиры, написанный на листочке, и долго слушал гудки…
* * *
В нос ударил знакомый запах тушеной капусты. Интересно, так пахнет во всех детских садах мира?
Ольга Егоровна расписалась на входе и махнула Асе рукой. Мол, иди за мной.
– Мы как раз вовремя пришли, дети поспали, сейчас можно будет с ними поиграть.
– Какие дети? – спросила Ася. – Может, уже расскажете?
– Сейчас все увидишь! – сказала классная.
И Ася зашла в группу. Детки были смешные. Сонные и лохматые.
Ася неважно помнила свой детский сад, но какое же счастье было на выпускном! Как они гордились, что теперь пойдут в школу! И с каким бы удовольствием она сейчас поменялась с этими малявками местами!
– Это моя подруга Светлана, – представила Ольга Егоровна воспитательницу, – а это моя ученица. Я бы хотела, чтобы она познакомилась с твоей Феей.
– Познакомиться – это мы всегда, познакомиться – это нам только давай, – улыбнулась воспитательница.
А из спальни в этот момент вышла заспанная девчонка. При виде воспитательницы она просияла.
– Ма! – громко сказала она.
– Это ее дочка, – пояснила Асе классная. – Светлана вообще, как и я, учитель истории, но ребенка с таким диагнозом в сад не брали, пришлось немножко поменять специальность.
– Каким диагнозом? – спросила Ася.
И только тут сообразила, зачем ее сюда привели.
Фея мало чем отличалась от обычных детей. Уже потом Ольга Егоровна объяснила, что настоящее отставание от сверстников начнется в школе, а сейчас Фея просто говорит хуже, чем большинство. Но даже не хуже всех в группе.
* * *
– Вы мне ее показали, чтоб я рожала? – спросила Ася, когда они вышли из детского сада. – Вы мне хотели показать дауна, чтоб я знала, что это не страшно, да?
Ольга Егоровна разозлилась:
– Это не страшно, но это… тяжело. Чем дальше, тем тяжелее. Я тебе показала Фею, потому что ты должна принять решение. А решение человек принимает, когда владеет информацией. И тебе нужно понимать, что ты делаешь. Мне кажется, что ты пока просто плывешь по течению. Но, Ася, ребенок родится. Ты думала об этом?
– Нет, – честно сказала Ася.
А потом схватила классную за руку и попыталась объяснить:
– Я ничего не чувствую. Меня не тошнит, я не толстею, я сплю и ем как всегда. И мне все время кажется, что все это какая-то ошибка. Что это шутка. Что я проснусь завтра, а никакой беременности нет. И я тогда объясню Грише, что это был сон, и мы с ним опять будем вместе. Понимаете?
Ольга Егоровна обняла Асю:
– Тебе нужно проснуться, слышишь? Тебе нужно осознавать, что ты делаешь.
Ася оттолкнула классную.
– Но я не хочу! – сказала она.
У Ольги Егоровны на глаза навернулись слезы.
– Пойдем, я отведу тебя домой, – сказала она.
* * *
Ася сидела в своей комнате и ждала.
Классная действительно отвела ее домой. За ручку. Дверь открыла мама, и ее выражение лица Ольге Егоровне очень не понравилось. Поэтому она не ушла сразу, а сказала:
