Мама минуту молчала.
– Ну хорошо, – сказала она, – приходи после первого урока, я буду ждать тебя дома.
* * *
Ася пришла в школу пораньше и простояла минут сорок на крыльце. Она надеялась, что Гриша все-таки появится. Подойдет к ней. Возьмет ее за руку и скажет, что в больницу ехать не надо. Но начался урок, Ася замерзла, и ей пришлось идти внутрь.
После математики Ася бродила по коридорам. Нашла Гришин класс. Посмотрела, как он быстро прошмыгнул из одного кабинета в другой.
«Подойти, что ли, скандал устроить?» – вяло подумала Ася.
Но у нее не было сил.
«Надо идти домой», – решила она.
Вышла из школы. Посмотрела на небо. Вдохнула свежий воздух. Как-то вдруг наступила весна. Наглая молодая зелень торчала повсюду: на деревьях, из земли. Асе захотелось сорвать травинку и пожевать ее основание, там, где сладко. Как она делала в детстве.
Очнулась она на качелях с травинкой в зубах. Качели скрипели так мило. И тоже напоминали о детстве. Правда, травинка оказалась невкусной, Ася ее выплюнула.
Зазвонил телефон. Ася знала, что это мама, но не глядя сбросила вызов. Он мешал. Во дворе было так тихо, и звонок все испортил. А потом она совсем отключила телефон и пошла куда глаза глядят.
Классная нашла ее у школы в шесть часов вечера. Ася замерзла и плакала. И Ольга Егоровна забрала ее к себе домой.
* * *
Ася поняла, что никогда раньше не была у классной дома. Она вообще не думала, что у учителей бывает дом. Они, учителя, просто возникали в школе из ниоткуда. Самозарождались. Потом иногда звонили или писали маме в вайбер. Где они проводят ночь? Это была последняя проблема, о которой Ася могла бы задуматься.
У Ольги Егоровны оказалась маленькая симпатичная квартирка: комната плюс кухня. Пока учительница объясняла маме по телефону, что Ася нашлась, с ней все нормально, пока диктовала свой адрес, Ася рассматривала книжный шкаф. Она думала, что Ольга Егоровна читает только классику, Пушкина всякого, но на полках стояли в основном новые книги. Некоторые фамилии Асе даже показались знакомыми, Акунин и Пелевин, например. Один из шкафов был отведен под исторические книжки. Не под беллетристику, а под настоящие научные труды. На корешке одной из нетолстых книг в бумажной обложке значилось «Еремеева О. Е.».
«Это ж нашей классной фамилия! – вяло удивилась Ася и достала книжку из шкафа. – Родственница, что ли?»
Название не предвещало ничего интересного: «Феноменологический и герменевтический подходы при анализе летописей XIV века». Ася уже собиралась сунуть книжку на место, как услышала голос классной:
– Моя первая монография… Да и последняя, если честно.
– Это вы написали? – не поверила Ася.
Ольга Егоровна была слишком живая для всех этих тяжелых слов.
– Я же ученым была! – рассмеялась историчка. – Целых пять лет. Диссертацию писала… Чаю хочешь?
За чаем Ольга Егоровна красиво и увлеченно рассказывала, чем она занималась сразу по окончании истфака.
– Понимаешь, все эти летописи, они не сами собой писались! Их кто-то писал. Живые люди, со своими проблемами, своими симпатиями и антипатиями. И это все отражается на летописи! А есть еще переписчики! Тоже со своими тараканами. Кто-то смягчает исходный текст, кто-то усиливает… А ведь были и просто раздолбаи, которые слова пропускали, коверкали…
Ася прямо заслушалась.
– Круто! – сказала она совершенно искренне. – А почему вы диссертацию не дописали?
– Да я дописала, – вздохнула учительница. – И вдруг поняла, что я теперь буду до конца жизни в бумажках ковыряться… А мне хотелось с живыми людьми. С вами. Пошла в школу.
Ася рассматривала Ольгу Егоровну с изумлением. Ей всегда казалось, что в учителя идут от безысходности, потому что на нормальную работу не устроились. Учительница перехватила ее взгляд и снова рассмеялась:
– Мне нравится, честно! Вы такие классные! Энергия прет! Вы лучше нас. Я вам прямо завидую. Ты пей чай, а то твоя мама уже скоро придет.
Ася помрачнела и буркнула:
– Ага, завидуете… Мне особенно…
– Тебе особенно. – Ольга Егоровна стала серьезной. – У тебя будет ребеночек. А у меня… От меня даже муж ушел, когда узнал, что я родить не смогу. К женщине, которая в итоге ему троих родила.
– Вот сволочь! – не сдержалась Ася. – Женщина эта.
– Почему сволочь? – пожала плечами учительница. – Просто у нас с бывшим мужем не сложилось, а у них сложилось.
Ася поняла, что вообще ничего не знает о своей историчке. Ольга Егоровна сегодня порвала кучу шаблонов. Асе вдруг захотелось поделиться с ней своим секретом, рассказать про риск Дауна у ее ребенка, про аборт, который ей собираются сотворить, не спрашивая согласия, – но тут раздался звонок домофона.
– А вот и мама! – сказала учительница и пошла открывать.
* * *
«Наверное, маму можно понять», – подумала Ася.
У нее горела щека. Было не очень больно, просто странно. И слезы текли. Сами.
Мама влепила ей пощечину, схватила за руку и потащила, а Ася начала упираться. Она хотела объяснить, что там, в комнате, остался ее телефон, а без него она не хочет уходить, но говорить не могла. Пыталась, но то всхлипывала, то мычала. А мама с настойчивостью танка волокла ее. Асины ноги начали проскальзывать, и она приложилась виском об косяк.
– Стоп! – сказала Ольга Егоровна.
То есть она давно что-то говорила, но вот это «стоп» наконец-то ворвалось и в Асино сознание. Классная отцепила маму и увела ее на кухню.
Ася сползла на пол и разрыдалась. Она свернулась клубочком на полу и подумала, что самый лучший выход – пойти на аборт и там умереть. Нет ребенка – нет проблем. Нет мамы – нет проблем… Как это ужасно, оказывается, когда совсем нет мамы…
Хлопнула входная дверь. Классная подошла к Асе:
– Давай вставай аккуратненько, я тебя переложу на диван.
Ася мотнула головой и всхлипнула.
– Мама уехала. Я ей сказала, что ты сегодня у меня переночуешь. Ей надо остыть. Все-таки она тебя несколько часов искала. Ты бы хоть сообщение отправила, что жива. За тебя же все переживают, в твоем положении…
Ася всхлипнула еще громче.
– Я не хочу аборт, – прошептала она.
– Что? – оторопела классная.
– Я не хочу на аборт, – взвыла Ася.
А дальше сбивчиво, захлебываясь словами, начала рассказывать, что есть риск синдрома Дауна, но это вероятность, а они говорят, что обязательно, а она боится…
– Ася, Асенька, девочка моя, – классная разревелась вместе с ней, – давай ты поспи. А мы что-нибудь придумаем. Утром мы что-нибудь придумаем…
