– Все, сходила к врачу? Ну ничего, в следующий раз мозги включишь, а не будешь спать с кем попало. Шестнадцать лет! Я в твоем возрасте еще в куклы играла!
Ася выскочила из кабинета. А потом всхлипывала и бежала. Бежала и всхлипывала.
* * *
Гриша километров пять чесал пешком, включил телефон только перед самым домом. Сразу же пришла эсэмэска: «Абонент АСЯ звонил вам 4 раза». И тут же еще одна: «В нашей комнате начали ремонт, я у себя. Перезвони!» Перезванивать не стал, потому что до конца не успокоился. Но к Асе решил зайти.
Впустил его Асин папа, который при виде Гриши скривился и вздохнул:
– Ну проходи…
И ушел на кухню. Гриша осторожно открыл дверь Асиной комнаты. Ася лежала на кровати.
– Ты почему трубку не берешь?! – расплакалась она. – Я тут… Мне плохо стало, твой папа приказал лежать… а ты… Ты где был?
Гриша решил сразу увести от опасной темы:
– Тебе плохо? А почему? Ты заболела?
– Я беременна! – чуть не крикнула Ася. – А беременным бывает плохо! И тогда нужно лежать, чтобы сохранить ребенка!
– А ты хочешь сохранить ребенка? – вдруг спросил Гриша.
Ася задохнулась. Она и сама не знала, чего она хочет. И ребенок этот… он же еще даже не человек, что там сохранять?
– А ты? – шмыгнула носом Ася. – Это и твой ребенок, между прочим!
И тут Гришу прорвало. Он высказал Асе все, что наболело: и что она сама к нему заявилась, что обманула, что решила залететь, у него не спросив, что ему к ЕГЭ надо готовиться, а не обои выбирать, что она постоянно лезет в его жизнь…
Асе очень хотелось вскочить и убежать, но все, на что хватило сил, – это повернуться на бок и свернуться калачиком.
Гриша иссяк. Сел рядом, не зная, что говорить дальше. Не извиняться же! Ася сама виновата! Но и молчание становилось гнетущим. Гриша взял с кресла плед, накрыл Асю и спросил:
– Может, тебе каких таблеток? Папа ничего не говорил?
Ася завернулась в плед с головой. Гриша посидел немного и вышел.
* * *
Гриша лег спать в гостиной на полу, даже кайфуя от того, что он один. С Асей, конечно, хорошо, но и свободно развалиться, взять в постель ноут и не париться наушниками тоже приятно.
Из Гришиной комнаты вынесли мебель и содрали со стен обои. Вероника взбодрилась, с удовольствием командовала рабочими, часами сидела на сайтах, выбирая занавески, светильники и декоративные подушечки. И по дому перемещалась стремительно, постоянно что-то прибирая и протирая. На телефон Гриши она наткнулась в ванной и сначала просто хотела отругать его, чтобы не бросал вещи где попало. Но потом случайно разблокировала его и решила глянуть одним глазком, с кем сын общается.
Гриша выбирал видео на ютубе, когда в дверях возникла мама.
– Ты ей звонил! – сказала она трагическим шепотом.
Гриша посмотрел на свой телефон в маминых руках и мгновенно озверел:
– Какого хрена?
Он вскочил, выхватил телефон, его ноутбук чуть не полетел на пол.
– Ты несовершеннолетний, и у тебя не может быть от меня тайн, – сказала мама дрожащим голосом.
Гриша ответил матом. Дома второй раз в жизни. Первый раз он обматерил отца в семь лет и навсегда запомнил, что так делать нельзя.
– Ты не должен с ней общаться, – сказала мама, – у тебя жена и ребенок.
– Нет у меня никакой жены! И ребенка нет!
Гриша подрагивающими от ярости руками полез в телефон.
– Я пароль поставлю!
Мама прислонилась к стене.
– Ты не должен с ней встречаться, – повторила она, – а если ты не можешь принять решение, то я сама с ней поговорю.
– Я могу принять решение! – заорал Гриша. – Пошли вы все… И не лезьте в мою жизнь! И не смей брать мой телефон!
– Это не твой телефон, это наш с папой телефон, – жестко сказала мама, – ты пока ни копейки на него не заработал. А пока не заработал, ты будешь сидеть и молчать. И делать, что тебе говорят. Узнаю, что ты общаешься с этой женщиной, – пеняй на себя.
Мама вышла. Гриша сел на пол. Ему было невыносимо тошно. И больше всего тошно от того, что с «этой женщиной» он может больше никогда не увидеться.
* * *
У нового обиталища выяснился один серьезный недостаток: в гостиной, где Гриша ночевал, было отлично слышно все, о чем говорят на кухне.
А на кухне говорили о нем, Грише.
– Он опять звонил ей! – причитала мама. – Этой шлюхе!
– Ну она все-таки не совсем шлюха, – попытался восстановить истину отец.
– Она развратила нашего мальчика! Чуть не женила его на себе! А она, на секундочку, в два раза старше!
Гриша полез за наушниками. Ему было противно все это слушать.
– Погоди, – удивился папа, – ты же сама с ней говорила. И она сказала, что ни о какой женитьбе речь не идет.
Гриша замер. Он и не подозревал, что мама с Владой встречались.
– Мало ли что она говорила! – в мамином голосе звенела ненависть. – Она и сына нашего обещала в покое оставить, а сама… И вообще, ты что, ее защищаешь?!
На кухне забулькал кулер. Видимо, папа наливал маме водичку.
Гриша злился. Влада сказала ему, что ей нужна пауза! А оказывается, она маме что-то обещала! Предательница! Все они сволочи!
Тем временем мама выпила воду и продолжила:
– Поговори с ним! Объясни! Господи, я только обрадовалась, что у Гриши появилась Ася! Хорошая девочка, родителей давно знаем… Будут жить тут, под крылышком, я им все обустрою. Гриша должен забыть эту… ту…
– Погоди, – вклинился отец, – о чем конкретно я должен с ним поговорить? Что при живой жене нельзя встречаться с другими женщинами? По-моему, это и так понятно…
– Понятно, говоришь? – мама вдруг перешла на почти змеиное шипение. – А не помнишь, как сам… со своими медсестрами…
Гриша не выдержал и выскочил из комнаты в одних трусах.
– Достали вы уже! – крикнул он, врываясь в кухню. – Поговорить хотите? Ну давайте, говорите! Что вы мне рассказать хотите? Про семейные ценности? Про супружескую верность! Да пошли вы…
Папа влепил ему пощечину. Без злости, спокойно, просто как медицинскую процедуру. Помогло. Гриша застыл с открытым ртом.
– Успокоился? – спросил отец. – Хорошо. А то у нас тут вечер семейной истерики образовался. Но раз уж ты пришел, спрошу: ты почему тут, а не с Асей? Ей сейчас поддержка нужна…
– Перебьется! – сказал Гриша, но уже без ярости. – Пусть сама разбирается! У нее своя жизнь, у меня – своя!
Он вернулся к себе, заткнул уши наушниками и врубил «Skillet» на полную громкость.
