Всё тело тряслось и качалось из стороны в сторону. С трудом приоткрыв глаза, он увидел небо и вершины гор, прыгающие от тряски, а также услышал скрежет и скрип деревянных колёс повозки, которая, несмотря на очень спокойный ход лошади, скакала по дороге, усыпанной мелким гравием. Рядом сидели два человека уйгурской внешности: пожилой мужчина с редкой бородой, в старом, затёртом чапане и таком же, когда-то красивом, с вышивкой борюке, который прикрывал его полысевшую голову; и молодая девушка, покрытая с головой ярким, прозрачным, оранжевым покрывалом, сквозь которое были видны длинные тёмные косы, спускавшиеся из-под тюбетейки. Она заметила, что Георг пришёл в себя, и что-то сказала мужчине. Георг расслышал лишь мягкий женский голос, но не понял ни слова. Он не понимал, как очутился в этой телеге рядом с людьми, да и сознание было ещё отключено высокой температурой и психическим потрясением прошлой ночи. Он пошевелил ногами и почувствовал, что разут, а на ногах, как и на лбу, лежали влажные матерчатые свёртки. Девушка приподняла его голову и поднесла к губам кружку с водой, которая расплёскивалась от тряски. С жадностью утолив жажду, он вновь уснул, а девушка вытерла расплёсканную с его лица воду. Мужчина молча осмотрел с ног до головы подобранного им больного иностранца, затем бросил взгляд на свою дочь, отчего она опустила глаза, и также молча перевёл свой беспокойный взгляд на дорогу, слегка задев длинным прутом спину запряжённой лошади, чтобы немного ускорить продвижение.
Вновь открыв глаза, Георг увидел над собой низкий, мазанный глиной с облупившейся, старой краской потолок. Несколько минут он молча глядел в одну точку, постепенно приходя в себя. Голова не болела, и состояние было куда лучше, чем при последнем пробуждении. Медленно перевёл взгляд в сторону окна, которое находилось высоко под потолком и через которое в комнату вливался мягкий, тёплый и просящий подняться с постели свет. Рядом с ним, на старом деревянном табурете, стоял глиняный кувшин и старая, помятая, но чистая кружка. В комнате никого не было, а с улицы, через оконный, незастеклённый проём, доносились голоса людей, говорящих на непонятном ему языке, где-то лаяла собака и ворковали голуби. Сквозь щели старой, перекошенной, но, видимо, недавно выкрашенной голубой краской входной двери пробивались полосы света, зрительно разрезая комнату на несколько пространств. У противоположной стены стоял низкий деревянный топчан, устланный несколькими лоскутными одеялами и разноцветными подушками. Подержав некоторое время у лба ладонь, он понял, что температура прошла и общее состояние, как и солнечный свет, предлагало встать и выйти на улицу. Медленно сев на край лежанки и прислушавшись к своему телу, дав возможность сердцу спокойно увеличить нагрузку, он глядел на яркие, перемешанные лоскуты покрывала, которым был укрыт, и пытался вспомнить, как он попал в этот дом. В голове были смешанные отрывки последней ночи, волчий вой, бесполезный пистолет в неопытных руках и рвущий душу страх перед воющей темнотой. Он не мог вспомнить, как попал к этим людям и где они его нашли. Тягучим скрипом медленно открылась дверь, и через порог шагнула высокая красивая девушка-уйгурка в ярком платке, аккуратно прикрывающем чёрные густые косы. Увидев уже сидящего на топчане гостя, она тут же развернулась и закрыла за собой дверь. Знавший культуру и обычаи восточных народов, Георг понял, почему она убежала. Ей нельзя находиться в одной комнате с чужим мужчиной, тем более незнакомым, да ещё и иностранцем. Возможно, когда он болел и спал, ей можно было подходить к нему для наложения мокрых повязок и ухода за ним. А теперь он выздоровел и глядел на неё. Видимо, этого уже не разрешал обычай. Через некоторое время в двери появился пожилой мужчина. Постояв в дверном проёме и осмотрев своего гостя, он уверенно подошёл к Георгу, потрогал ладонью лоб, налил из кувшина в кружку воду и предложил Георгу выпить. Молча взяв предложенную воду, Георг отпил несколько глотков и спросил на китайском, где он находится и каким образом попал к этим людям. Мужчина ответил на непонятном Георгу языке, из чего он понял лишь то, что находится у уйгуров. По жестам стало понятно, что мужчина хочет позвать кого-то, кто говорит на китайском, и хозяин дома скрылся за дверью. Он глядел на старую, помятую кружку с водой, которую держал руками на коленях, и думал о том, что не имеет никакой внутренней тревоги, спешки, и хотя находится в чужом доме и чужой стране, он совершенно спокоен.
Очень хотелось выйти на улицу и увидеть солнце, но он решил подождать хозяина дома. Оглядев комнату, он не обнаружил своих личных вещей и лишь теперь заметил, что одет в длинную спальную сорочку, а в таком виде на улицу лучше не выходить. Кроме двух топчанов и табурета в заднем углу комнаты стоял умывальник, а рядом на огромном, вбитом в стену кованном гвозде висело белое чистое полотенце. Через несколько минут за стеной стал слышен мужской голос, вошёл хозяин дома, уйгур, и второй, небольшого роста китаец. Постояв некоторое время у дверей, они о чём-то поговорили и подошли к Георгу.
– Меня зовут Делун, – представился маленький китаец. – Меня попросили переводить, так как ты не говоришь на уйгурском, но, как показалось Акраму, – он указал на хозяина дома, – ты говоришь на китайском.
Георг долгое время изучал китайский язык и был уверен, что неплохо им владеет, но тут он понял, что теория и практика иногда сильно расходятся. Он очень плохо понимал, что ему говорил Делун, но всё же улавливал смысл сказанного.
– Я Георг, – спокойно произнёс он и встал, так как оба местных стояли. Акрам указал Георгу на его лежанку, дав понять, что лучше оставаться сидеть, сел сам и предложил сесть китайцу Делуну.
– Нас интересует, кто ты и почему ты, вооружённый, оказался в наших краях. Говори правду. В Синьцзяне сейчас очень неспокойная обстановка, и Акрам, выполняя человеческий долг, помог больному человеку, которого он нашёл в долине, но волнуется за свою семью. Понимаешь? Он не знает, кто ты и что его ждёт, если слух о том, что он держит дома возможного врага или преступника, дойдёт до руководства района. Тем более ты иностранец. Из какой ты страны?
Ещё при сборе экспедиционной группы в Вевельсбурге была дана чёткая инструкция для возможных ответов в случае задержания экспедиции или отдельных её участников. Официальная цель экспедиции должна была звучать как историко-археологическая, а также сбор этноса народов Юго-Восточной Азии с конечной целью изучения истории и культуры Тибета. Георг знал об этом, но теперь, когда нужно было просто произнести этот заученный ответ, он не смог соврать и заметно разволновался. В то время пока он рассказывал о том, что является жителем Германии и работает на историко-археологическом отделении университета в Гейдельберге, обдумывал: «Стоит ли говорить об остальных участниках экспедиции?» Он понимал, что его снаряжение и экипировка, отсутствие проводника и каких-либо доказательств научной экспедиции, кроме пакета секретных документов с картами маршрута и передвижения, а также его рюкзак, в котором нет ничего, удостоверяющего его научную цель, находилось у сидевших напротив людей и могло быть рассмотрено как угодно. Тем более ими был найден его пистолет. Всё выглядело так, как будто он просто свалился с неба, но прослеживались чёткие следы определённой миссии, и о ней он всё же решил сказать: «Будь что будет». Георг не имел привычки врать и понимал, что обман, без умения этого делать, может лишь усугубить положение, и решил рассказать всё об их выброске над Афганистаном, о погибшем Менке и об остальных, возможно, арестованных, а может, и убитых участниках экспедиции. Единственной, кого он не стал озвучивать, была организация-заказчик «Аненербе» и СС. Он знал, что регион Синьцзян и особенно его горная часть Памира издревле заселялась памирскими уйгурами, а Китай уже давно борется за установление в регионе своих сфер влияния, но он не знал положения дел в данный момент. А после того, как Делун сообщил о том, что в регионе очень неспокойная обстановка, не зная политического настроя местных властей, Георг не стал рассказывать всей правды; при этом, не обманывая, всё свёл к чисто научной экспедиции. Делун перевёл хозяину дома всё, о чём рассказал Георг. Они переглянулись, ещё не понимая, верить ли им в услышанное, и заговорили на непонятном Георгу уйгурском языке.
