Гонец стоял посреди двора, счастливо улыбаясь, приносить такие вести приятно.
— Степан Твердиславич, князь велел передать: побили мы немцев, как есть побили!
Степан переспросил:
— Псков взяли?
— Да Псков давным-давно взяли! И Изборск тоже! А немцев побили на Чудском озере в пух и прах!
Потом ему пришлось несколько раз подробно рассказывать о битве. Понимая, что так будет, князь Александр отправил гонцом дружинника, стоявшего рядом с ним на Вороньем камне и видевшего начало боя собственными глазами. Горику не пришлось перевирать, сам всё видел.
А на Торговой стороне уже вовсю гудел вечевой колокол, созывая новгородцев на радостный сбор.
Степан Твердиславич даже прослезился:
— Дай я тебя расцелую за такую весть!
Он притянул к себе за уши перемазанную голову дружинника и смачно трижды поцеловал его.
— Пойдём, людям расскажешь!
Тиун усмехнулся:
— Твердиславич, ему бы умыться с дороги да поесть небось...
— Давай, — согласился посадник, — только быстро!
— Это мы мигом, — пообещал гонец. Тиун уже подгонял его к выходу:
— Иди, иди, там тебе ушного нальют, небось, давно горяченького не ели?
— Не... почему? — возразил дружинник. — С нами же бабы пошли, так они всех кормили, кого могли.
— Только кормили? — лукаво поинтересовался тиун.
— А это уж кого как! — усмехнулся гонец, старательно смывая с рук многодневную грязь.
Немного погодя тиун уже тащил его сквозь густую толпу, уговаривая горожан расступиться:
— А ну разойдись! Гонца же княжьего веду!
Все, кто слышал, теснились, с уважением пропускали вперёд, обсуждали:
— Гляди какой! Красивый...
— А молодой...
— Дружинник, что ли?
— Князя, небось, недавно видал...
Молодым Горик, конечно, был, а вот красивым вряд ли, но сейчас он казался новгородцам самым красивым, ну разве что после князя Александра Ярославича. С тем никого и сравнивать нельзя.
Горик охрип, весь день по сотне раз пересказывая, как строилась немецкая «свинья», как шла, печатая шаг, как потом рыцари перешли на рысь. Как не испугались русские пешцы, как пропустил передний полк сквозь себя эту лавину. В этом месте слушатели ахали. И о челе говорил, и о конных, что позади стояли, и даже о санях. Вот про сани пришлось тоже объяснять, и про берег, в который «свинья» упёрлась. К концу дня каждый новгородец в подробностях знал замысел боя князя Александра Невского, то, с каким упорством бились русичи и как провалилась «свинья» немцев. Вывод был у всех один: такое придумать мог только наш Невский! Лучшего воина во всей Руси не сыщешь! Да что там Руси, в мире! На том и порешили.
Посадник сообразил отправить своего человека к княгине, чтоб тоже рассказали, понимая, что гонца от князя ещё долго не выпустят из толпы новгородцы.
Княгиня ахнула, прижав руки к сердцу. Её глаза блестели ярче дорогих каменьев, какими торгуют персидские купцы.
— А когда же они назад будут?
— Скоро уж, решили поторопиться, чтобы в распутицу не застрять.
— Успею ли? — забеспокоилась Александра.
— Что? — не понял дружинник.
— Да нет, ничего, это я своё. Спасибо за добрую весть. — И бросилась к сынишке, которого внесла в горницу нянька. — Васенька, наш папа победитель! Он возвращается!
«Повезло князю, хорошая у него жена!» — подумал дружинник и вдруг решил, что у него не хуже.
А княгиня спешила закончить вышивку на новом кафтане. Золотое шитьё украсило алый кафтан князя для вот таких праздничных минут. Все следующие дни княгиня сидела над шитьём день и ночь. Вышить успела.
Яркое солнце слепило глаза, как-то вдруг сразу просел и растаял снег. На прогалинах появились первые цветы — подснежники. На деревьях сразу набухли почки, вот-вот появится первая зелень. Вместе с людьми радовалась и матушка-земля, радовалась избавлению от проклятого для русичей врага.
В Новгород торжественно въезжало войско, которое князь Александр Ярославич увёл на Псковскую землю. Звонили колокола всех церквей, но, перебивая остальных, подавал свой голос большой вечевой колокол, созывая новгородцев на встречу любимого князя, который возвращался не просто с победой, он разгромил войско, считавшееся непобедимым. Но сейчас ни один новгородец не сомневался, что иначе и быть не могло.
Александр ехал впереди на белом коне, сзади выстроилась вся дружина, со всевозможными предосторожностями везли раненых, которые не могли идти сами. За ними шли обозы, доверху груженные оружием и броней. Последними вели связанных рыцарей. Многие из них были ранены, шли босыми, но почему-то даже сейчас их не было жалко.
Вокруг слышались насмешки:
— Смотри, говорили, что возьмут нашего князя руками, а сами еле ноги волочат.
— На что их сюда тащить, перебили бы, и всё...
— Не-е... их на наших обменяют.
— Откуда наши у рыцарей, мы ж с ними ещё не сшибались?
— Псковские дети там.
— Детей в заложники брать?! Креста на них нет!
Кто-то в ответ засмеялся:
— Теперь уж точно нет, посрывали рыцарские кресты с их тел.
На вечевой помост поднялся князь Александр Невский. На нём алый кафтан, весь расшитый золотом, на ногах красные сапоги, на плечах алое же корзно, тоже богато расшитое и скреплённое золотой фабулой на правом плече. Парадную одежду жена приготовила заранее, ждала любимого мужа. Рядом стоял князь Андрей Ярославич, позади воеводы и тысяцкие, герои нынешнего дня. Бояре в сторонке, не их величают.
Посадник шагнул вперёд и громогласно объявил:
— Господин Великий Новгород! Слава князю Александру Ярославичу Невскому!
Вечевая площадь и весь город отозвался криком:
— Слава!
Гремели долго, не давая посаднику продолжить. Первым не выдержал сам князь, чуть подвинул посадника и крикнул на всю Торговую сторону:
— Новгородцы!
Толпа враз притихла, раскрыв рты. Молодой князь отличался зычным голосом, мог перекричать даже очень большую толпу, но сейчас этого не требовалось, все замерли, ловя каждое слово любимого ими Невского.
— Немец разбит наголову! Не скоро сунется на наши земли! А сунется, то ещё побьём! Пусть запомнят навсегда: кто к нам с мечом придёт, от меча и погибнет! На том стоит и стоять будет Земля Русская!
Ответом ему был просто рёв, от крика дрогнули, казалось, сами стены Детинца. К людским голосам добавился звон колоколов.
Новгород праздновал победу над Ливонским орденом, победу над врагами своей Родины.
