Княгиня Феодосия долго вздыхала:
— Вот, соколик мой, ты и жених! Давно ли на рученьках пестовала, гулила?
Но больше всех переживал из-за предстоящей свадьбы, конечно, Александр. Тот разом терял близкого друга, товарища по тяжёлым временам и просто дорогого человека. Казалось, что с женитьбой Фёдор обязательно отдалится от него, станет совсем чужим.
Тем страшнее было потом видеть брата в гробу. Князь Фёдор Ярославич внезапно умер перед самой свадьбой, когда всё было готово и гости созваны! Ефросинья ему очень понравилась, и он ей полюбился от души. Всё так хорошо получалось. Александр уже поверил, что не разобьёт их сердечную дружбу с братом это красивая спокойная девушка с толстой косой. И вдруг!..
Черниговский князь привёз невесту в Новгород. Радовался люд новгородский, казалось, со свадьбой закончатся все раздоры, смута, голод, наступит спокойная, сытая и довольная жизнь. Но радовались, видно, не все.
Александр не поверил в скорую болезнь брата. Не мог, просто не мог так вдруг заболеть никогда не хворавший Федя! Князь Ярослав почернел от горя, на княгиню было страшно смотреть, она напрочь отказалась уезжать из Новгорода, объявив, что останется возле сыновней могилы. А Ефросинья не пожелала больше жить мирской жизнью, она действительно полюбила своего суженого. «Не с ним, так ни с кем!» — заявила и слово сдержала, ушла в монастырь, заперев свою девичью красоту послушанием.
Теперь он старший... И это из-за горя, постигшего вдруг семью. Такого не могло быть, но оно случилось — столь любимого многими княжича Фёдора, их дорогого Феди нет! Казалось, большее горе невозможно.
Александр стоял на коленях у гроба брата, завтра должны хоронить, упёршись в него лбом. Не стало Феди... вот он лежит, такой спокойный и незнакомый. Но княжичу не верится, что это любимый брат, всё мнилось — вышел на время, куда-то отъехал, скоро вернётся... Но рядом мать, княгиня Феодосия, она уж который час не поднимается с колен, почернела вся. Отец тоже как тёмная туча, в волосах седина, а ведь только-только пятый десяток разменял. И черниговский князь тоже хмур. Во всём Новгороде горе, словно Федя своей смертью заплатил за ссоры и свары прошлых лет.
Молодой княжич переживал чуть не больше всех. У него и раньше была своя горенка, но, проснувшись поутру, он всегда знал, что сейчас увидит любимого брата, поздоровается с ним, расскажет, что видел во сне... и Федя расскажет...
А теперь Феди нет. Не потому что с молодой женой в дальней ложнице или в другом городе. Его совсем нет! И никогда больше не будет! И это неизбывное горе потери любимого брата так придавило княжича Александра, что слова вымолвить не мог...
Подошёл с утешением владыко Спиридон, положил прохладную руку на голову:
— Знаю, сын мой, что тяжело... Но смирись...
Александр поднял на него страдальческие глаза:
— За что, отче? Почему? Он так любил жить!
Спросил шёпотом, но услышали многие. Княгиня подняла голову. И впрямь, почему Фёдор?
Епископ Спиридон тихо повторил:
— Смирись, на всё воля божья.
Но Александр долго не мог смириться, потому и пришлось каждый день приходить на беседы к самому владыке и подолгу стоять на коленях перед образами в Софии.
Наконец, епископ Спиридон решил поговорить с отцом, князем Ярославом Всеволодовичем.
— Довольно, княже, сыну горевать. Бездельем горю не поможешь. Одно княгиня, она мать и женщина, ей долго слёзы лить, а Александру в дело пора.
Ярослав Всеволодович кивнул:
— Сам хотел, владыко, просить помочь Александра на путь наставить. Уже с тем и шёл.
— А ты его при себе держи, не давай время на тяжкие раздумья, а то, гляди, уйдёт, как Ефросинья, в монастырь...
С того дня княжич Александр неотлучно находился при отце. Только теперь князь Ярослав старался, чтобы судил и рядил сын, сам стоя на полшага позади него. У молодого князя получалось. И его перестали именовать по привычке княжичем, князь и всё тут! Но гордости, что сам судит на тринадцатом году, не было. Тяжёлые годы заставили их с братом повзрослеть очень рано.
В Новгород примчался гонец из Пскова. Он был забрызган грязью по самые брови, чуть не загнал коня. Князь Ярослав вышел во двор:
— Что? Псков?
Тот только помотал головой, переводя дыхание:
— Изборск рыцари взяли!
Его коня, едва живого — видно, гнал всю дорогу, — водили по двору дружинники князя. С губ бедного животного хлопьями слетала пена, бока круто вздымались. Князь, чуть подумав, поинтересовался:
— Помощи Псков просит?
— Нет... просто прислан сообщить...
— Ну-ну, — пробурчал Ярослав. — Дождутся...
Через несколько дней примчался второй гонец с сообщением, что Изборск отбит псковичами. Сами справились.
Но долго жить спокойно не получилось, совсем скоро немцы напали уже на новгородские пятины.
В Великом городе зазвучал вечевой колокол.
Никоня спешил на вечевую площадь вместе со всеми, он послан от Людина конца. Вокруг слышались тревожные вопросы:
— Что случилось? К чему кличут?
Тут же возникли самые нелепые слухи, мол, немец захватил Псков и движется к Новгороду и даже, что рыцари уже у городских ворот... Подождав, пока площадь заполнится людьми, посадник Степан Твердиславич шагнул вперёд, поднял руку:
— Господин Великий Новгород! Князь говорить будет!
Князь оглядел притихших новгородцев. Никоня, стоявший совсем недалеко от него, вдруг заметил, что волосы Ярослава Всеволодовича посеребрила седина. Он обернулся поделиться новостью с соседом и тут же получил тычок в бок от Василька, чтоб не мешал слушать. И впрямь Никоня едва не пропустил главного. Князь объявил, что орден меченосцев напал уже на Новгородские земли-пятины. Кто-то переспросил:
— Кто?
Ярослав Всеволодович спокойно объяснил:
— Немцы-рыцари зовут себя меченосцами.
— А-а...
Точно название что меняло. Князь говорил о походе, Никоня заметил, как чуть настороженно смотрят его глаза. А ну как снова откажет вольный город? Но вече единодушно решило собрать ополчение. От Пскова пришло согласие присоединиться. Новгородцы смеялись, мол, побоялись псковичи, что князь снова пальчиком погрозит. Но, похоже, сейчас Псков больше боялся уже немцев.
Собрав большое ополчение и дождавшись вызванных из Переяславля своих воинов, князь Ярослав объявил поход. Александру очень хотелось отправиться с ним, но спросить боялся, понимал, что кому-то нужно оставаться в Новгороде, да и на войну идут. Не на прогулку. Отец позвал его к себе.
Александр живо примчался, ожидая слушать наказы о поведении в Новгороде за время похода, но услышал совсем другое.
