Александра зашла в горницу, где совсем недавно жила княгиня Феодосия, теперь уехала во Владимир. У оконца стояли пяльцы с натянутой на них работой — обет дала покрывало большое вышить, да вот застопорилась работа. Александра попробовала и себе сделать несколько стежков. Неожиданно понравилось, присела, стала вышивать. Опомнилась только, когда глаза устали и в горнице темновато стало. В тереме шум, точно ищут кого-то. Вдруг она сообразила, кого, выбежала, стала кричать, что здесь она, чтоб не беспокоились. На крик примчалась мамка Аринья, заахала, запричитала, что все уж с ног сбились от страху. Всё успокоилось, но княгиня стала часто приходить в горницу свекрови и вышивать, раздумывая при этом о своём. Так оказалось легче переносить разлуку с любимым Сашей. Всё вспоминала первую встречу в церкви, строгий голос свёкра, ласковое мимолётное пожатие руки суженого... Спокойное занятие смирило её с одиночеством. Васенькой занимались две мамки, холили его, лелеяли, приносили только поиграть, делать было нечего, и Александра вышила воздух довольно быстро. Работая, она вдруг дала себе зарок, что если осилит, не бросит, то вернётся муж из похода, обнимет горячо и ласково, как делал это раньше, а нет, так. Про это думать не хотелось.
Вышила и, радуясь, отнесла в церковь, возле которой похоронен старший брат Александра Фёдор, для неё начинала вышивать свекровь. Сердце радовалось, точно и она внесла свою лепту в победы мужа. Оказалось, что и ей есть чем заняться вместо того, чтобы сидеть, изнывая от безделья, и вздыхать.
А князь с дружиной был уже далеко. И снова Александр смог обмануть немцев. Сначала казалось, что пойдут прямо на Псков, но они уверенно забирали южнее. Все решили — первым будет Изборск, а потом, видно, сразу Юрьев. И верно, вспоминали бывалые воины, отец князя Ярослав Всеволодович так же ходил и немцев на Эмбахе бил. Однажды принялись даже спорить, на самой реке или на льду Чудского озера, где она впадает. Сошлись на том, что на берегу, но загнал-таки их Всеволодович на речную заводь, там немцы и провалились под лёд! А сам князь Александр тоже в том походе был, знать вспомнил, вот и решил повторить.
Так думали не только новгородцы, но и сами немцы, они тоже решили, что Ярославич идёт бить орден по примеру своего отца. Вице-магистр ордена Андреас фон Вельвен смеялся:
— Дитя неразумное этот полководец! Неужели он думает, что я позволю обмануть себя и разбить свои войска так же глупо, как он побил Биргера? Пусть идёт, мы приготовим хорошую встречу!
И вдруг князь повернул свои дружины на Псков! Этого не ожидал никто, даже сами псковичи, и немцы тоже. Одним броском новгородцы и пришедшие с ними дружины оказались под Псковом. Немцы едва успели закрыться в Кроме, ворота же самого города жители новгородцам открыли. Хорошо стоит Псков, его детинец Кром на крутом берегу у слияния двух рек, там, где Пскова впадает в Великую. С двух сторон окружают стены крепости воды рек, никакого рва не надо, а с третьей он защищён огромной стеной Першей. Мощные башни, точно бессменные стражи, стоят по углам. Князь смотрел на псковский Кром и не понимал: как можно было сдать город? Его же никакой осадой не возьмёшь! Но раздумывать было некогда, новгородские войска с поддержкой самих псковичей, хорошо знавших особенности своей крепости, сумели выбить из детинца закрывшихся немцев. В бою погибли больше семидесяти знатных орденских рыцарей, шестерых ливонских начальников взяли в плен и после казнили. Обоих немецких наместников в цепях отправили в Новгород. Всех предателей из псковитян князь Александр тоже приказал казнить, он никому не прощал измены.
Вот теперь пора было спешить в Изборск Но Изборск рыцари и защищать не стали, попросту бросили всё и бежали. Дружинники князя хохотали до слёз, найдя массу брошенных удиравшими вояками вещей. Не всегда их назначение простым новгородцам было и понятно.
К князю Александру подошёл брат Андрей:
— Ну что, Саша, победил? Можно по домам? И зачем тебе мы нужны были, сам мог справиться.
— Как по домам? Всё ещё и не начиналось!
— Да ты же уже прогнал немцев с Русской земли? — удивился брат, хорошо помня рассуждения князя о том, что не надо захватывать чужие земли.
— Стоит нам уйти, и они вернутся. Нет, немцев надо бить до конца, так, чтоб долго зады чесались от розог. Может, тогда запомнят, что к нам ходить не стоит?
Князь Андрей улыбнулся:
— Хочешь как отец сделать?
Александр покачал головой:
— Нет, там опытные воины, они не дадут повторить. Но на Юрьев всё одно пойдём. А уж биться станем, где придётся.
От Изборска повернули в сторону Юрьева, князь и воеводы хорошо понимали, что войска ордена уже где-то недалеко, потому постоянно высылали вперёд разведку. Передовые отряды возвращались, раз за разом отвечая, что пока немцев не видно. Пока шли своими землями, еду покупали у жителей встречавшихся весей, те продавали с охотой, воеводы платили, не обижая, денег Новгород выделил на поход немало. Но теперь уже земли были ливонские, и никто ничего продавать не собирался. Князь разрешил идти за житнем — попросту добывать себе, кто что найдёт, только не грабить зря, иначе против встанет народ, тогда отбиваться будет тяжело.
По сторонам дороги стоял молчаливый лес. Зима уже доживала последние дни, на солнце деревья плакали с веток капелью, но по ночам ещё хорошо морозило, потому снег пока лежал. А под тёмными елями таять и не собирался. Дорогу тоже ещё не развезло, наст держался на удивление твёрдо. Кербет приподнял руку, делая знак своей стороже. Шли чужими землями, потому надо внимательней.
Передовой отряд русов остановился на пригорке, оглядывая видневшуюся вдали весь. Через неё шла дорога на Юрьев, двигаться удобно, но только нужно очень осторожно. Беспокоило то, что немцев так и не видно, не сидят же они в Юрьеве, дожидаясь, пока город осадит князь Александр?
Рачко с Мужилой довольно переглянулись — небедная весь, здесь будет чем разжиться на ужин. Передовые сторожи тоже могли брать на ливонских землях пропитание, и не только.
Кербет с Домашем остановились впереди остальных, переговариваясь. Твердиславич знаком подозвал к себе эста:
— Что за весь?
— Хаммаст, — с привычной расстановкой произнёс тот.
— Народу много?
— Т-та... нет-т...
— Так да или нет?
— Немног-го, — помотал головой эст.
Кербет поморщился:
— Осторожней надо, чует моё сердце, не зря так тихо.
И впрямь из веси не доносилось почти ни звука. Ещё постояли, послушали. Нет, спокойно, слишком спокойно. Но другого пути всё равно не было, дорога одна, а лезть в заснеженный лес ни к чему, так не то что не разведаешь, а и сам завязнешь.
— Там что? — Кербет показал эсту на другой конец вытянувшегося ряда домов, образовывавших улицу.
— Моост.
— Что?
— Моост через рек-ку...
Наконец Домаш Твердиславич вздохнул и показал на весь:
