Александр снова опустился перед отцом на колено, а тот прижал светлую голову к своей груди и прошептал:
— Спасибо тебе, сынок.
Когда молодой князь наконец добрался до своей постели, Александра, конечно, давно спала. Почувствовав, что муж ложится рядом, она доверчиво прижалась к нему, бормоча:
— Ну где же ты так долго?..
Тот погладил её по голове:
— Спи, спи, ясынька моя...
А сам, несмотря на усталость, заснуть ещё долго не мог, одолевали думы. Но думал почему-то не о том, что теперь будет с ним самим, а о своевольном Новгороде. Псковские земли осаждают ливонцы. Это не шнеки из Швеции, где было всех намешано, ливонцы пойдут до конца, и много найдётся предателей, что, как новгородские бояре, станут с ними дружбу крепить. Летом ему удалось увести дружину и ополчение подальше от города и дать бой там, иначе бояре уболтали бы даже вече и пустили шведов к Новгороду. Неужели не понятно, что если кто приходит на твою землю с мечом, то не дружить идёт, а завоёвывать? На что надеются? Князь почти до света размышлял о судьбе великого вольного города, о судьбах русских городов, которые терзают новые завоеватели с юга. И что за напасть такая на Русь?
Наконец сон сморил и князя Александра.
В своей ложнице ещё долго вели беседу и его родители, князь Ярослав Всеволодович и княгиня Феодосия. Мать с гордостью рассказывала, как встречали новгородцы их сына, как кричали в один голос: «Невский!» Потом с горечью вздохнула:
— А после выгнали...
— А то ты Новгород не знаешь? Ничего, позовут обратно.
— А что он делать пока станет? Ведь Саше дело нужно, он от безделья замается.
Князь Ярослав притянул жену ближе к себе:
— Мыслю, поедет пока в Переяславль-Залесский.
Отдохнёт там, пока новгородцы очухаются. Ладно, завтра договорим, скажи, ты хоть обо мне вспоминала?
Почувствовав жаркое дыхание мужа, княгиня смутилась:
— Вспоминала...
— Чего ж не ехала? А если б я себе девку завёл?
— Завёл? — насторожилась Феодосия.
— Не завёл, но станешь меня одного оставлять, заведу непременно! — объявил князь, деловито стаскивая с жены рубаху.
Утром поздно встали все, кроме князя Александра, сработала привычка, приобретённая ещё в детстве, когда их будил боярин Фёдор Данилович.
ВЕРНУТЬ НЕВСКОГО!
Загородные ворота Новгорода за день проходила уже третья семья из Пскова. Стража насторожилась:
— И чего идёте? Плохо там, что ли?
Псковитянин огрызнулся:
— А ты сам сходи и посмотри!
Если б не орущие детишки у него в санях, стражник, может, и разозлился бы, но, увидев заплаканное лицо женщины и три чумазые рожицы, вылезшие из-под полсти, которой были укрыты, махнул рукой:
— Езжай уж! Есть к кому?
— А то... — вздохнул псковитянин.
Когда прибывших из псковской земли стало слишком много, чтобы их не замечать, по городу пошли разговоры о страшном нашествии ливонских рыцарей, которые не жалеют никого и ничего на своём пути, и о скором нашествии на сам Новгород!
Вести приходили одна другой хуже. Ливонские рыцари захватили Водскую пятину! Рыцари уже не просто нападали на соседей, они вторглись на земли самого Новгорода, а отпор давать было некому! Обиженный боярами князь со своей дружиной был далеко, никого другого у города не было.
Прошло совсем немного времени, и при новом набеге рыцари захватили крепость Копорье. Согнав на работы местных жителей, они быстро возвели там отличный замок. Теперь этот замок словно нависал над всеми землями Новгородчины западней города. Торговые пути были перекрыты, это сразу почувствовали на торге. Бежавшие от рыцарства люди рассказывали страшные истории. Находники не жалели встретившихся им на пути, грабили и сжигали всё, что только могли. Людей продавали в рабство. Теперь уже в Новгород бежали погорельцы из собственно новгородских вотчин.
Александр открыл глаза и скосил их на жену, кормившую маленького сына. Их первенец Василий родился крепеньким и постоянно хотел есть. Кормить его приходилось и днём, и ночью. Услышав требовательное гуканье малыша, княгиня резво вскакивала, лучше дать ему грудь сразу, не то так разревётся, что полночи успокаивать будешь.
Глядя на сморщенное личико только родившегося сына, Александр мысленно ужаснулся: неужели оно таким и останется? Но сразу вспомнил личико младшего братца Ярослава, которого увидел в первый день после его рождения. Тот тоже был сморщенным, а ныне вон как расправился. Ему восьмой уж, и щёки пухлые, как у хомячка, того и гляди лопнут! У матери все дети один другого крепче, что девчонки Уля, Дуняша и Маша, что сыновья Василько, Ярославик, Миша, Данила, Константин... Пожалуй, только старшие Фёдор, Александр и Андрей удались больше в отца — высокие и стройные. Многих детей родила мужу княгиня Феодосия, благословил Господь третий брак князя Ярослава Всеволодовича. Родить и воспитать в детях доброту и участливость к людям — это забота матери, а вот вырастить из них хороших воинов и князей — это уже дело отца. Родители постарались, упрекнуть детей Ярослава Всеволодовича и Феодосии Игоревны не в чем.
Слушая ласковые уговоры своей жены, кормившей сына, Александр думал о том, что теперь их черёд. Они с Сашенькой тоже должны вырастить из Васи и других детей достойных продолжателей рода Рюриковичей. В том, что детей будет много, князь Александр не сомневался, ведь они же с Сашенькой любят друг дружку и крепки здоровьем. Мысль о своей возможной гибели или смерти ему даже в голову не приходила, Александр твёрдо верил в нужность Руси, а значит, и долгую жизнь.
У князя Александра Невского действительно будут замечательные сыновья, хотя проживёт он не очень долгую, но очень яркую жизнь, и ещё одна победа, которая принесёт ему воинскую славу, у князя-воина пока впереди.
Молодая княгиня покормила сына, уложила сладко почмокивающего от сытости человечка обратно в люльку и забралась на ложе под бок к мужу. Сашенька очень любила прижаться-привалиться ближе к Александру, а почувствовав тепло его тела, быстро успокаивалась и засыпала. Князь, слыша ровное посапывание любимой жены, успокаивался тоже. Точно и не было где-то далеко мятежного Новгорода с его шумным вече, проклятого Биргера, приведшего свою армаду на русскую землю и получившего достойный отпор, не было даже безжалостных орд Батыя. А были только вот эта тёплая ото сна любимая женщина и недавно родившийся сын, такие родные и дорогие ему.
На дворе залаяла собака, привыкший к тревогам князь прислушался. Нет, это не у них, далеко... Почему-то собачий лай в ночи вызывал у него грусть, даже тоску одиночества, казалось, что потерял что-то очень важное и дорогое.
