Степан Твердиславич шутку понял не сразу, забеспокоился:
— Тебе плохо, князь? Уехать надумал? Город не отпустит...
— Да я не о том, говорю, долго вы меня терпите, а я вас. Обычно полугода хватает, а тут уж который год пошёл.
Посадник резво поплевал через левое плечо:
— Что ты, Александр Ярославич! Сплюнь! Люб ты нам, не надо другого. В наши дела не лезешь, а что за город переживаешь, так это очень хорошо.
И тут же пригласил с собой на охоту. Александр согласился, ему, честно говоря, надоело всё одному.
На следующий день они устроили облаву на волков. Вокруг Новгорода не так много мест, где можно носиться на коне вволю, не боясь угодить в болото. В местах, где определены ловы для князя, такого нет. А пустить коня вскачь иногда хочется до обидного сильно. У посадника владения получше, есть где развернуться. Потому князь дал себе волю, не столько охотился, сколько просто подгонял своего вороного. Степан Твердиславич смотрел на Александра и думал о том, что тот ведь совсем молод, а ведёт себя, как опытный князь. Где не может убедить боярский совет или вече, там выполняет их волю, но никогда сразу не сдаётся. И впрямь он первый князь, задержавшийся у них так долго. Степан Твердиславич снова заплевал через левое плечо, да что ж это? То сам князь такое твердил, то вот теперь посадник... Не к добру.
Поэтому, когда, вернувшись в его избушку, специально построенную для охоты, увидели, что к князю снова гонец, посадник вздохнул:
— Накаркали!
Александр забеспокоился:
— Что случилось?
— Князь Ярослав Всеволодович велел передать, что зовёт своего сына, князя Александра, в стольный град Владимир. Просил поспешать.
— Случилось что? — зачем-то чуть подозрительно ещё раз поинтересовался князь. Уж больно торжественно, но спокойно звучал голос гонца и слова родительского повеления. Но гонец знал мало что, велено — передал, а уж что у князя на уме, кто знает. Ему никто объяснять не станет.
Наказ поспешать подогнал князя, он уехал в тот же день.
ЖЕНИТЬБА
ладимир уже немного почистили, снесли все трупы, разом отпели и похоронили вместе. Порушили недогоревшие дома, расчистили пепелища. Вернувшиеся жители начали строить новые избы. Город стал приобретать жилой вид, хотя новые дома часто разделяли пустыри на месте выгоревших. Владимирцы пока не занимали пустые места, все надеялись, что вернутся соседи, снова станут жить. Очистили от скверны, как могли подремонтировали и заново освятили соборы и церкви. Но всё равно на городе лежала печать гибели и разрухи.
Первой Александра увидела мать. Княгиня Феодосия, видно, сердцем почувствовала приезд сына, стояла у окошка, разглядывая улицу. Поспешила на крыльцо, за ней сыновья, уже поняв, почему вдруг засуетилась мать. Княгиня обняла Александра, прижала к себе, запричитала по-бабьи о чём не поймёшь, потом отстранила его голову, долго смотрела в лицо, гладила волосы, щёки, плечи. Казалось, этой материнской ласке не кончиться никогда, но тут подскочил брат Андрей, стал и себе разглядывать Александра. Потом всё завертелось, его потащили в покои, усадили, принялись расспрашивать.
В покоях изразцы печей пыхали жаром, видно, кто-то мёрз, было душно. Александр подивился, раньше князь не позволял вот так топить, чтобы не привыкали сыновья к излишнему теплу. Князья должны уметь легко переносить холод. Но тут увидел младших сестричек и всё понял. Воспитывать так же дочек князь не решился, потому и жарко.
Его облепили, разглядывали каждый себе, княгиня расспрашивала о житье-бытье, о том, в порядке ли могила Фёдора, о новгородском тереме. Сын рассказывал чуть невпопад, думая о том, что мать как-то постарела, поникла, видно, тяжело перенесла невзгоды, снова тяжела, хотя детей уже и так вон сколько. Брат Андрей смотрел радостно и чуть завистливо одновременно. Он верховодил у младших, это было понятно, но что за радость командовать мелюзгой, когда брат Александр вон настоящий князь! Когда же отец выделит и ему надел? Андрей уже пробовал говорить об этом с князем Ярославом, но тот только нахмурился:
— Не время, сын.
А Александру время?
Князь Ярослав Всеволодович занимался делами во Владимире, когда донесли, что приехал старший сын. Несмотря на то, что сделал ещё не всё, князь заторопился домой. У него была для сына большая и хорошая новость.
Но сразу говорить не стал. Сначала, как и мать, долго разглядывал его, словно не видел очень давно, а ведь недавно говорили после великокняжеского совета. Потом велел, чтоб подавали на стол, обедать пора. Александр словно вернулся в дальнее детство, которое было сразу после переезда в Новгород, когда ещё не очень большая семья собиралась вместе и было шумно и весело. Весело сейчас не было, не могли князья веселиться, когда вокруг беда, а вот шумно было. Каждый из детей знал своё место за столом и из-за него не спорил, так заведено отцом. Но когда князь коротко прочитал молитву, «аминь» произнесло столько голосов, что получилось шумно. Александра как дорогого гостя посадили рядом с хозяином. Это его удивило, но промолчал. И всё же и отец, и мать смотрели на него как-то необычно, с затаённой улыбкой. Князь решил, что это из-за его вида. Несмотря на зиму, кожа у него загорелая и обветренная. На охоту или рыбную ловлю ходит редко, но зато дружину гоняет каждый день, как дотошный воевода. И сам с ней пропадает вне терема, вот и обветрен.
Обедали молча, так тоже заведено издавна, негоже еду разговорами перебивать. Зато после позвал отец сына к себе в ложницу. Мать пока осталась с детьми. Сначала князь степенно спрашивал о делах, о здоровье, о Новгороде. Потом вдруг усмехнулся:
— Вырос ты, Саша. Совсем сильный и самостоятельный стал. Пора тебя женить.
Эти слова прозвучали для младшего князя как гром с ясного неба. Вот уж чего не ожидал, так это разговоров о женитьбе. Хотя возраст давно подошёл, да время не то... Так и ответил. Отец усмехнулся:
— А когда то будет? Когда у тебя под стенами немец встанет или у нас татарин? Нет, женись, пока мирно. Я тебе полоцкую княжну Александру сосватал, дочь князя Брячислава. Говорят, девка и красива, и умна, и добра.
Сердце Александра сжалось. Не потому, что не хотел жениться или боялся непригожести невесты, просто вспомнил брата Федю. Видно, о том же подумал и отец, попросил:
— Ты только матери о Фёдоре не напоминай лишний раз, и так уже вся извелась, поеду да поеду жить возле могилы сына!
— Пусть едет! — вдруг согласился Александр. — Там сейчас тихо, можно и пожить.
— А мне детей оставите? — хмыкнул князь. И вдруг рассмеялся. — Ты мне матерью зубы не заговаривай! Женишься?
— Женюсь, — пожал плечами Александр.
— У тебя любушки своей нет? Не то сердцу не прикажешь...
