Именно это я и должна была сделать. Единственная проблема заключалась лишь в том, что я не могла так поступить – теперь я знала это точно.
Возможно, это действительно признак силы, как сказал Финн, а может, я просто трусиха, но я не могла убить ту часть себя, которая все еще любила Джеймса. Все еще верила, что в мире существует добро. Возможно, тысячи людей будут страдать из-за моей слабости, но теперь я знала себя. Я лишь надеялась, что та девушка в доме будет сильнее меня, когда придет ее время.
– Не переживай, – сказала я. – Я не могу тебя убить. Хотела бы, но не могу.
Где-то в доме закричал Финн.
– Хватит, – скомандовал мой Финн, – надо идти!
Продолжая смотреть мне в глаза, Джеймс вытащил пистолет из-за пояса. А потом повернулся и бросил его в лес, росший вдоль подъездной дорожки.
Тридцать шесть
МАРИНА
– Джеймс! – донеслось снаружи. – Я иду!
Я вскинула голову. Я знала этот голос. Его владелец – мертвенно-бледный, с круглыми от страха глазами – был привязан рядом со мной.
Должно быть, это тот человек, который пытался спасти нас тогда, на улице. Тот самый, который выглядел как Финн, только старше. В точности как этот кошмарный Джеймс, продолжающий говорить про будущее как про место, из которого он пришел.
Это Финн из другого времени.
Мы услышали, как отворилась входная дверь.
– Финн, закрой глаза! – скомандовал тот же голос.
Он произнес это с таким напором, что Финн рядом со мной тут же зажмурился, а второй Финн вошел из холла в гостиную. Я уставилась на него так, будто никогда прежде не видела. Волосы у него были длиннее – он заправлял их за уши, – и завивались на концах; он стал выше и мужественней. Бровь пересекал тонкий белый шрам, а после той драки на улице на лице остались синяки. Он выглядел разъяренным.
– Вообще-то я хотел видеть не тебя, – сказал Джеймс-старший.
– Я тоже не в восторге от нашей встречи.
– Марина, что происходит? – шепотом спросил меня Финн с соседнего стула, не открывая глаз. – Кто здесь?
– Тс-с-с, все в порядке!
– Отпусти их, – сказал другой Финн. – Они ничего не сделали.
– И он тоже, но это не помешало вам пытаться убить его. Я хочу видеть его.
– Ты же знаешь, что это опасно.
Джеймс презрительно скривился.
– Думаю, я лучше тебя знаю, что опасно, а что нет.
Финн шагнул чуть ближе.
– Уж извини, Джимбо, но ты давно уже потерял объективность.
– Эм! – крикнул Джеймс, поворачиваясь. – Я знаю, что ты здесь!
– Она не вошла, чувак, – сказал Финн. – Она не хочет видеть тебя таким, с ней. Это разобьет в ней все, что еще осталось от сердца. До тебя что, не доходит? Ты не понимаешь, что ты с ней сделал?
О ком они говорят? Мне казалось, что я должна это знать, но мой разум сделался тяжелым и вязким, когда я попыталась думать об этом. Как будто я не могла… не могла…
Джеймс сверкнул глазами.
– Я спас ей жизнь! Я защищал ее, как и тебя, а вместо благодарности вы…
– Защищал?! – возмутился Финн. – Ты сидел и смотрел, как они пытали ее, а она кричала и просила пощады…
– Ты что, пытаешься тянуть время, старый друг? – сказал Джеймс. – Джеймс! Иди сюда, или я снова заставлю ее кричать! Эбботт, или я через пять секунд увижу его, или…
Он придвинулся ко мне и прижал шокер к моему боку. Я заскулила. Я не понимала, о чем спорят эти два человека с лицами моих друзей – в сознание проникали лишь самые яркие и ужасные слова, рисуя пугающую импрессионистскую картину будущего, – но металл, до боли вдавленный мне в ребра, был совершенно реален. Я задрожала, ожидая, что сейчас мое тело пронзит разряд, и встретилась взглядом с Финном из будущего. Он посмотрел на меня впервые с того момента, как вошел в дом, и я никогда прежде не испытывала ничего подобного. Никто, даже мой Джеймс, никогда не смотрел на меня с такой нежностью и силой – казалось, будто он смотрит мне прямо в душу. В этот миг мне показалось, будто он возвел мост между нами и послал мне поток тепла и силы. На мгновение я позабыла про штуковину, прижатую к моему боку.
А потом я услышала щелчок – это Джеймс нажал на кнопку, – и меня охватило пламя.
ЭМ
Я на миг уставилась на Джеймса круглыми глазами, а потом кинулась в лес. Последний свет дня быстро угасал, а подлесок был густым, со слоем опавшей листвы и веток. Лишь раз я оглянулась и увидела, как Финн вошел в дом, а Джеймс за ним следом.
Я ввалилась в лес. Сперва я шарила в подлеске длинной палкой, потом принялась ползать на четвереньках, все больше приходя в отчаяние. Хоть бы только Финн сумел отвлекать доктора достаточно долго, чтобы я успела найти пистолет и пробраться через заднюю дверь! Я прочесывала траву и кусты, выискивая, не блеснет ли где металл. Исцарапанные руки кровоточили, но мне было не до этого.
Марина закричала снова. Я зажала уши руками, но крик все продолжался и продолжался. С каждой его секундой мне словно вгоняли в грудь раскаленную кочергу. Я должна была прекратить это.
Когда я шарила в опавшей листве, кончики моих пальцев скользнули по чему-то твердому и холодному. Я кинулась туда и почувствовала в руке металл. Я закрыла глаза и мысленно вознесла благодарность.
Потом я быстро обогнула дом и добралась до задней двери. Марина все еще кричала. Я вставила ключ в замок и проскользнула внутрь.
Голос Марины сделался хриплым и перешел в судорожные рыдания. Если это немедленно не прекратится, я сама вломлюсь туда! И плевать, что я разрушу наш единственный план. Я буду стрелять во все, что шевелится, лишь бы только остановить этот ужасный звук.
– Стой! – Голос Джеймса перекрыл крик. – Я здесь! Я иду!
МАРИНА
Я обмякла и, наверное, съехала бы со стула, если бы не веревки у меня на запястьях. Тело гудело от электрического разряда – словно камертон, который швырнули на стол.
– Эм, ты в порядке? – спросил со своего стула Финн. Он так и сидел зажмурившись.
– Тс-с-с! – Мне не хотелось, чтобы он привлек их внимание. Уж лучше пусть помалкивает.
Глаза у меня слезились, и все расплывалось, так что я едва разглядела юношу, который вошел в гостиную. Он выглядел для меня размытым пятном, но при виде его я испытала облегчение.
Джеймс. Мой Джеймс. Я узнала бы его даже с закрытыми глазами.
– Стой! – крикнул Финн-старший. Он вскинул руки, заслоняя лицо Джеймса-младшего. – Не смотри на него!
Но два Джеймса уже уставились друг на дружку: мой Джеймс был ярким и красивым, а второй – словно его отражение в пыльном, растрескавшемся зеркале.
Джеймс-старший улыбнулся.
