– Вам кого?
– Мама-папа дома?
– Нет, на работе.
– Уже поздно. - Максим посмотрел на часы: девять часов с минутами. - А они на работе?
– Мама на вокзале кассиршей работает, а папа машинист, он в командировке.
– Понятно. Водички чистой у вас не найдётся?
– Проходите в сенцы, вот ведро, ковшик. - Девчушка отступила в сторону, приглашая гостя. Она со всем его не боялась, и Максим мимолётно подумал, что только в русских деревнях сохранилась ещё атмосфера доверия к людям и гостеприимное отношение, в городах никто не стал бы приглашать к себе незнакомого человека. Над городами теперь незримо носился призрак терроризма, заставляя людей прятаться в свои квартиры-норы и не высовываться даже тогда, когда в ночи раздаётся крик о помощи.
Максим напился - зубы ломило от пронзительной свежести чистой колодезной воды, набрал полный ковш и понёс к машине, сделал вид, что заливает воду в бачок стеклоочистителя. Ощущение взгляда в спину несколько притупилось, но обольщаться не стоило. Он был почти на cто процентов уверен, что улица просматривается не с одной точки и что за ним сейчас кто-то внимательно следит.
Вернув ковш светловолосой девчушке, Максим залез в машину и медленно двинулся по улице, боковым зрением отмечая любое движение за деревянными - в основном из штакетника - заборами. Солнце зашло за облако на северо-западе, бросив последние лучи, оранжево-красные, густые, вдоль улицы. Начало смеркаться. Но сумерки не были Максиму помехой, он прекрасно ориентировался в темноте, поэтому не пропустил момент, когда в окне одного из домов - развалюха полная, а не хата, даже странно, что в ней кто-то живёт - мелькнул тусклый блик. Бинокль, однако!
Ну-ну, усмехнулся Максим, продолжайте в том же духе, мужики, квалификация-то у вас низенькая, прямо
скажем, любительская. Кто же держит объект на трубе, когда он едет мимо? В Чечне в такой ситуации запросто | можно пулю схлопотать.
Дом номер шесть, номер восемь, машина за воротами, «Нива»… Стоп! Это машина Гольцова! Здесь он, здесь! Да и птицы ещё не все разлетелись, ходят кругамии. Итак, твои действия, майор?
Знать бы местные дороги, проворчал внутренний голос, тогда можно было бы ломануться отсюда с клиентом на форсаже, хрен бы догнали.
Мы погодим, решил Максим, продолжая движение. Пусть обозначатся, начнут первыми. Тогда и определим тактику. Стратегия же такая - ждать. Хорошо бы предупредить экзора, да номер его мобилы неизвестен, и вообще - есть ли у него телефон.
Максим доехал до конца улицы, свернул налево и тут же ещё раз налево, на параллельную улицу. Темнело быстро, но фары он не включал. Остановил машину у новостройки: хозяева воздвигали здесь кирпичный двухэтажный особняк, являя собой, наверное, местных «новых русских». Точнее, «новых деревенских». Впрочем, почему бы и не выгнать такой дворец, ежели средства позволяют? Не все же кругом воруют, кое-кто и зарабатывает честным путём. Теперь даже в тундре возводят суперкоттеджи, на Чукотке, к примеру, чего же удивляться, что бизнесмены осваивают деревни русской глубинки?
Максим посидел с минуту в кабине, выжидая, не появится ли кто из жителей и не спросит: какого черта он здесь делает? Не появился. Улица выглядела пустой, лишь в окнах домов кое-где зажёгся свет.
Тогда он вспомнил наставления Шамана и в темпе провёл упражнение под названием «ориентация в пещере».
Сосредоточился на себе, на своём теле, расслабив одну за другой каждую мышцу.
Перешёл от себя на окружающее пространство: улица, дома по обеим сторонам, сады, соседние улицы, их дома и огороды.
«Обнял» весь Родомль со всеми его улицами, зданиями, строениями, магазинами, предприятиями, транспортными узлами и машинами.
Вознёсся над селением, ощущая его живой, вздрагивающей, дышащей и думающей биосистемой. Получилось это само собой, и Максим почти не удивился, только мимолётно поблагодарил Шамана в душе, осознавая, что такое в и д е н и е мира даётся не каждому. Наверное, Иван Дрожжевич не ошибся в своём командире (ставшем учеником), увидев его природные данные.
В голову вошла заноза тревоги.
Максим судорожно просканировал улицу «локатором паранормального зрения», заметил двух женщин, компанию молодёжи, старика на лошади - ничего особенного, всё в пределах здешнего бытия, и вернулся к| «полёту мысли». Однако тревога не проходила, что-то мешало ему проводить «внешний психоанализ» местности, и Максим не стал рисковать, прекратил «полёт», спустился на грешную землю.
Достал из бардачка охотничий нож, подарок отца, сунул за ремень справа на бедре, под рубашку, вылез, закрыл машину. Медленно двинулся вдоль улицы, прикидывая, где стоит дом Гольцовых со стороны улицы Пушкина. Увидел железную крышу с высокой телеантенной - за невзрачным бревенчатым домиком, скорее всего - баней, и остановился. Следующим - с той стороны - стоял дом матери Гольцова. И подобраться к нему можно было, только преодолев чей-то забор, двор за ним, сад и ещё два забора.
Танк бы не помешал, подумал Максим, пожалев, что с ним нет команды. С группой он решил бы все проблемы, даже будь рядом Кузьмич, и то было бы намного легче. Но Кузьмич остался в Москве, и всё приходилось делать самому. А танк действительно пригодился бы. Подъехать к дому, усадить в башню Гольцова, и привет, мужики, попытайтесь нас остановить!
Вспомнилась чья-то шутка: не так страшен русский танк, как его пьяный экипаж.
Максим улыбнулся, толкнул калитку усадьбы рядом с баней: заперто. Но где-то должна быть щеколда, крючок или задвижка.
Всё просто, вот она. Он повернул деревянную задвижку, бросил взгляд на улицу, на которой зажглись кое-где редкие фонари: никого. Что ж, пора действовать, майор.
Дом, на территорию которого он зашёл, оставался темным и тихим. Хозяева то ли отсутствовали, то ли спать ложились рано. Не имели они и сторожевой собаки, что весьма облегчало замысел гостя.
Нож мешал прыгать, пришлось пристроить его в кармане джинсов на бедре.
Максим шмыгнул мимо хаты, перебежал двор, перелез через палисадник, отгораживающий двор от огорода, затаился у разросшейся акации. Организм настроился на активное действие, послушно вошёл в состояние боевого транса. Максим превратился в сложный чувствительный биомеханизм, реагирующий на любой звук, даже самый слабый, на любое движение, на малейшее изменение цветового контраста - при полном отсутствии света. К тому же ему помогали наставления Шамана, позволявшие усилить эффект сверхчувственного восприятия, и Максим словно растворился в воздухе, стал частью природы, частью ночи, не воспринимаемой никакими приборами как нечто чужеродное, сильное, опасное.
На улице с той стороны дома Гольцовых заурчал мотор: к дому тихо подъехала машина с погашенными фарами. Почти неслышно открылись дверцы. Вышли трое, ощущаемые Максимом как три жгута светящегося в инфракрасном диапазоне тумана. К ним присоединился четвёртый, появившийся как чёртик из коробки. По-видимому, это был наблюдатель, контролирующий улицу.
