– Нужно сосредоточение…
– Ну хоть что-нибудь покажи.
Шаман ещё помолчал, поглядывая по сторонам.
– Тебя учили боевому психовоздействию?
– Это как?
– Воздействию на противника взглядом, например, психоэнергетическому удару, бесконтактному воздействию.
– Нет, тренер по рукопашке только рассказывал об этом, а дед, который и научил меня защищаться в детстве, мог всё, но слишком рано умер.
– Существует практика боевого психотренинга. Воля у тебя крепкая, ты сможешь заставить себя заниматься.
– Не понял! - искренне удивился Максим.
– Секрет успеха в этом занятии - терпение. Работать надо каждый день, каждую свободную минуту.
– Ну, каждую минуту - это ты загнул, но заставить себя я смогу.
– Тогда можно и сегодня начать, - будничным тоном сказал Шаман. - Зеркало видишь?
Максим оглянулся: в холле, где они сидели, стояли в разных углах целых два трюмо с зеркалами.
– Сядь напротив зеркала, метрах в двух от него, и посмотри себе в глаза, не мигая, постепенно увеличивая давление взгляда.
– Сколько минут?
– Минуты две. Но на часы смотреть не разрешается.
– Понял. А перед упражнением не надо поднять тонус мышц глаза? Нас учили делать это перед боем.
– Молодец, правильный подход. Начни с вращения глазных яблок справа налево и обратно.
– Я знаю.
Максим сел поудобней, начал упражнение: вращение глазами справа налево - двадцать раз, потом слева направо столько же, скосил глаза вправо - максимально, влево - по десять раз, свёл зрачки к носу - тоже десять раз, несколько раз переносил взгляд с кончика носа на дальние предметы, зажмуривался сильно и медленно расслаблял мышцы глаз.
Шаман наблюдал за ним бесстрастно, по лицу его нельзя было судить, о чём он думает, но у Максима сложилось впечатление, что штатный экстрасенс команды одобряет его действия.
После разминки Максим подвинул к зеркалу кресло, чтобы начать второе упражнение, и вдруг почувствовал себя неуютно. Будто где-то открыли окно и по комнате потёк ручеёк холодного сырого воздуха.
Оглянулся на Шамана. Тот поднёс палец к губам, кивнул. По-видимому, бурят чувствовал опасность острее. Максим достал «Беркут», открыл, изогнул бровь. Стрелка прибора бродила по шкале как живая. Где-то неподалёку возник источник торсионного излучения.
Мимо прошла медсестра, направляясь в ординаторскую с журналом в руке.
– Как он там? - кивнул на стену Максим.
– Спит, - улыбнулась девушка. - Не волнуйтесь, всё под контролем.
Шаман проводил её взглядом, покачал головой.
– Пойду посмотрю, - встал Максим. - Может, это наш клиент излучает?
– Побудь там минут десять.
Максим прошёлся по коридору, проверил дверь на лестницу - заперта, вернулся к палате Гольцова.
В палате горел синий ночник, светились индикаторы и панели медицинского оборудования. Гольцов лежал на кровати навзничь с закрытыми глазами, бледный, заросший трёхдневной щетиной, и почти не дышал. Лишь пальцы на руках изредка подрагивали.
Максим прислушался к его дыханию, ощущая странную вибрацию воздуха: словно сквозь пространство палаты несся призрачный ветер - при полной неподвижности воздуха.
В коридоре что-то стукнуло, раздались приближающиеся шаги.
Максим огляделся, ища укрытие, согнулся за приборной стойкой.
Открылась дверь, в палату вошёл врач в белом халате, подошёл к Гольцову, не включая свет. В его руке тускло блеснул металл.
Максим выпрыгнул из-за стойки как чёртик из коробки, выхватил пистолет, прошипел:
– Стоять! Ни с места!
Рука врача замерла: он держал шприц. Глаза его сверкнули, и Максим почувствовал тупой удар в лоб, хотя никто его физически не бил. Тем не менее сознания он не потерял, только отшатнулся, поднимая ствол пистолета.
– Руки за голову! Буду стрелять!
Врач продолжал стоять в той же позе, словно раздумывая, продолжать ли ему то, ради чего он пришёл, или послушаться.
– Кузьмич, подъём! - быстро сказал Максим в каплю рации. - Тревога! Все сюда!
Врач перевёл взгляд на Гольцова, раздвинул губы в непонятной усмешке. Рука его со шприцем пошла вниз, к груди раненого.
Максим выстрелил.
Пуля попала в шприц, разнесла его на стеклянные брызги.
Врач отпрыгнул назад к двери - очень быстро, невероятно быстро, и далеко - сразу на три метра! Ударил ногой в дверь, выскочил в коридор - тоже с удивительной скоростью, Максим даже не успел взять его на прицел.
Гольцов пошевелился, не открывая глаз.
Максим метнулся вслед за гостем, выбежал в коридор.
Из-за угла слышалась какая-то возня, в конце коридора мелькнул белый халат: врач каким-то невероятным образом ухитрился открыть дверь на лестницу и скрылся. Максим хотел было продолжать преследование, но тревога за Итигилова изменила решение. Он выбежал в холл.
Шаман боролся с дюжим парнем в халате, в котором Разин узнал санитара. Знатоком рукопашного боя Иван-Доржо не был, но знал практику цигун и успешно отбивал попытки санитара добраться до горла.
Максим подскочил к катающимся по полу противникам и опустил рукоять пистолета на затылок санитара. Здоровяк сунулся носом в пол, затих. Шаман выбрался из-под него, помассировал шею, грудь, бесстрастный, как и всегда.
– Извини, командир, я пытался…
– Всё нормально, - выдохнул Максим. - Не знаю, чего они добивались, но врачебный обход после двенадцати ночи - нонсенс.
– Где врач?
– Сбежал, гад! Дверь на лестницу открыл и смылся. Вряд ли мы его догоним. Ничего, этот парень всё нам расскажет.
– Они сначала зашли в ординаторскую…
Максим изменился в лице, метнулся к двери дежурной медсестры, распахнул дверь.
Девушка лежала на полу, но дышала. Её ударили чем-то тяжёлым по голове, и она потеряла сознание.
В ординаторскую заглянул Итигилов:
– Жива?
– Приведи её в чувства, я попытаюсь всё-таки найти врача.
Однако ни Максиму, ни примчавшимуся по тревоге членам группы отыскать киллера - потом выяснилось, что шприц был наполнен клофелином - не удалось. Нашли только брошенный на лестнице халат. Врач исчез. Кем он был на самом деле, выяснить также не удалось, медсестра видела этого врача впервые. А вот санитар после удара по голове ничего не помнил. Мычал что-то нечленораздельное, озирался в изумлении по сторонам, ничего не соображая, и вёл себя как человек, потерявший память.
