– Какие?
– Увидишь. Итак, твой выбор?
Арсений Васильевич помолчал, лихорадочно формулируя мысль.
– На Карипазиме идёт война… я не знаю, в чём состоит смысл жизни, но уж точно не в войне! Неужели нельзя убедить карипазимцев не воевать?
– Нельзя. Они живут по-другому, их логика - логика войны, а не мира.
– Ерунда, всегда есть возможность договориться, пойти на компромисс…
– Мы предупредили, ты слышал. Если не хочешь думать о себе, подумай о детях, они ни в чём не виноваты. Три месяца. Ты понял?
– Подождите…
– Прощай, Меченый.
В трубке загудело.
Арсений Васильевич уставился на неё как кролик на удава, отшвырнул и выругался.
–
Скандал
–
Гостиница, принадлежащая МЧС России, где расположилась группа Разина, была достаточно уютной и удобной, хотя на три звёзды, как утверждалось в рекламе, не тянула. Одноместных номеров, а тем более класса «полулюкс» и «люкс», в ней было мало. Точнее, всего три. Одноместный достался только самому Максиму, остальные устроились по двое: Штирлиц с Кузьмичом и Шаман с Писателем. Кузьмич ночами похрапывал, поэтому Штирлиц-Райхман вечно жаловался на него и требовал переселить храпуна в «отдельную камеру». Писатель смущённо признался, что он тоже храпит, но от Шамана жалоб не поступало. Иван-Доржо вообще никогда ни на что не жаловался, а на вопрос Штирлица: как же ты спишь, если Писатель бурчит, как трактор? - ответил по-философски спокойно:
– Я его не слышу.
Однажды Максим зашёл к ним ранним утром и застал Шамана за интересным занятием.
Итигилов стоял в одних трусах: спина прямая, ноги расставлены на ширине плеч, руки на бедрах, глаза закрыты. В тот момент, когда Максим сделал шаг через порог, Шаман оторвал ладони от бедер, с выдохом вытянул их перед собой. И Максим вдруг потерял равновесие, отшатнулся назад, чуть не упал! Хотя никто его не толкал, ни в грудь, ни в спину.
– Извини, Максим Аверьянович, - сказал Шаман, расслабляясь; тело у него было сухое, жилистое, без единой дряблой складки, несмотря на шестидесятилетний возраст, а небольшой животик фигуры не портил. - Я не хотел.
– Как ты это делаешь?
– Секрет, однако.
– Психоэнергетическое воздействие?
– Что-то вроде этого.
– Может быть, научишь?
– Вообще-то не имею права, это умение у нас передаётся только внутри рода, от отца к сыну и внуку.
– Обещаю никому не говорить и применять только во благо.
– Я подумаю.
– И всё-таки каким образом достигается результат? Я читал кое-какие книжки, знаю, что существуют специальные психотехники.
Итигилов начал быстро одеваться.
– Многие настоящие шаманы с успехом пользуются этими психотехниками.
– А ты не настоящий?
– Практикующие проходят инициацию, я не проходил.
– Расскажи.
– Я же сказал, не имею права.
– Ну хотя бы в общих чертах.
– Все психотренинги дистанционного воздействия на людей делятся на три этапа. Первый - выработка концентрации энергии в руках и ногах. Или в любых других частях тела, по мере надобности. Второй - управление энергией с выходом её из тела. Третий этап - тренировка направленного выброса из тела. Каждый этап требует дисциплины мысли и особого отношения к окружающим.
– Какого особого?
– Астральный удар, как его называют дилетанты, это оружие, пользоваться им надо осторожно.
– Ясно. Я мог бы начать тренировки хоть сейчас. Кстати, сколько потребуется времени на освоение каждого этапа?
Шаман усмехнулся:
– От года до пяти, в зависимости от внутренних усилий и способностей.
Максим невольно покачал головой, он был разочарован.
– Это ж какое терпение надо иметь?
– А иначе не стоит и пробовать, командир. Экстрасенсорика - серьёзное занятие, она требует колоссальной выдержки, нервной отдачи и терпения. Надо быть фанатом этого дела, чтобы добиться результатов. Впрочем, как и в любом другом деле. Я тебя расстроил?
– В общем-то не очень, примерно так я и представлял себе стезю мага и экстрасенса. Но попробовать хочется. Вдруг получится? Иногда мне даже кажется, что я что-то чую, когда срабатывает «Беркут».
– В принципе ничего невозможного нет. Но тебе придётся бросить пить и курить. Алкоголь очень сильно влияет на энергетику, в том смысле, что он её нейтрализует.
– Да я в общем-то не пью, шампанское разве что на праздники да пивко изредка, когда жарко.
– Об этом тоже придётся забыть. В идеале даже общение с женщинами надо бы прекратить.
– Ты шутишь?
– Нет.
Максим фыркнул:
– Не помню, кто сказал: идеальный мужчина не пьёт, не курит, не играет в азартные игры, не спорит с женщинами и…
– Не существует.
– Точно, - засмеялся майор. - Однако с женщинами - это уже перебор.
Зазвонил мобильник. Разин достал трубку.
– Вы скоро? - раздался голос Писателя: он вёл наблюдение за квартирой Гольцова с шести утра. - Ещё полчаса, и я дам дуба!
– Идём, - лаконично ответил Максим.
Группа собралась в вестибюле гостиницы, готовая начать новый рабочий день, который вряд ли мог добавить что-либо к тому, что уже имели чекисты. Арсений Васильевич Гольцов жил тихо-мирно, никуда, кроме работы, не ходил, гостей не принимал, не считая детей и соседа по лестничной площадке, и материала для выводов давал мало. Во всяком случае вёл он себя не как экстрасенс, владеющий особыми способностями, а как самый рядовой гражданин России.
– От начальства ничего? - с надеждой спросил Кузьмич, которому надоело следить за клиентом. Впрочем, как и остальным.
– Начальство требует результат, - сказал Максим веско. - Поэтому будем рыть землю. Режим прежний.
Вышли на улицу, ёжась от холода.
Рассвело. Редкие прохожие торопливо сходились к автобусным остановкам.
Кто-то выбросил на тротуар огрызок яблока, над которым деловито трудилась нахохлившаяся ворона. Внезапно к ней подлетел воробей и внаглую попытался утащить огрызок. Ворона опешила, потом догнала вора и долбанула клювом. Воробей отскочил, топорща перья, обиженно заорал что-то, и тотчас же на тротуар посыпались воробьи, наблюдавшие за приятелем с козырька подъезда. Все дружно набросились на ворону, и та была вынуждена отступить. Каркнув несколько раз, что на вороньем языке означало очевидно: я вам ещё покажу! - она улетела.
