– Вы забыли мою просьбу.
Ахмад несколько мгновений смотрел на него, не понимая, затем глаза экзарха стали холодными и недобрыми.
– Выведи его, Езеп!
Парень, чуть косолапя, подошел к сидящему в кресле Северцеву, взял его за плечо, сдавил. Пальцы у Езепа были стальными, он запросто мог сломать ими ключицу. Боль тонкой струйкой взбежала по плечу и шее, ударила в голову.
Северцев, не вставая, ударил противника носком туфли под колено и, когда тот ослабил хват, нанес еще один удар – торцом ладони снизу вверх, в подбородок. Парень сделал шаг назад, очумело потряс головой, сунул руку под борт пиджака, где у него пряталась наплечная кобура с пистолетом. Но Северцев был уже на ногах и провел чистейший «классический штамп» – удар коленом в пах, захват противника за волосы и удар лицом о подставленное колено.
Телохранитель экзарха охнул, упал лицом вниз с разбитым в кровь носом, затих.
Северцев повернулся к Ахмаду, на лице которого появилось озадаченное выражение. Впрочем, всего на долю секунды.
– Меня предупреждали, что вы классный боец, но я, кажется, этого не учел. Советую не демонстрировать свое мастерство на мне. Мои люди не привыкли к такому обращению и могут отомстить.
В кабинет ворвались еще двое парней мощного телосложения.
– Наручники! – коротко приказал Ахмад.
Северцеву заломили руки за спину и сковали наручниками.
– В камеру.
Парни взяли Олега за локти с двух сторон и вывели из кабинета экзарха. Путь обратно занял около десяти минут. Северцева втолкнули в его унылое жилище, без предупреждения начали избивать дубинками и, когда он упал, ногами. Зная, что может выдерживать такое избиение долго, умея отключать боль, он решил не ярить тюремщиков и приказал себе отключиться.
Больше он ничего не чувствовал.
ГЛАВА 2
Лечиться пришлось больше двух часов.
Очнувшись, он обнаружил одно сломанное ребро, двенадцать гематом на спине и на груди, множество синяков и ссадин. Но, к счастью, лишь ребро требовало особого внимания, а глаза, нос, пальцы рук, локти и коленные суставы остались целыми и почти невредимыми. Уходя, экзекуторы не сняли с пленника наручники, поэтому Олегу пришлось сначала освобождать руки, используя особые приемы расслабления суставов и смещения костей.
– Ничего, мы выживем, – пробормотал он, отбрасывая снятые наручники в угол и устраиваясь на топчане. – А вам еще аукнется…
Под глазом запульсировал острый уголек боли.
Северцев потрогал это место пальцем – синяк. Вспомнил старый анекдот: «Чего синяк под глазом?» – «Хотели пнуть в зад, да я увернулся». Рассмеялся было и задохнулся от боли в груди. М-да, со сломанным ребром особо не посмеешься. Придется включать экстрасенсорику на всю мощь.
Он лег поудобнее, так, чтобы концы сломанного ребра совместились, и вызвал состояние усиленного энергетического питания грудной полости, позволяющее инициировать процесс деления стволовых клеток в месте повреждения кости.
Час ушел на точную «настройку» процесса, еще час – на лечение и несколько минут – на возвращение из приятного полузабытья. Открыв глаза, Олег прислушался к себе и удовлетворенно кивнул. Грудь не болела, только в глубине грудной клетки щекотно покалывало и сердце работало в ускоренном темпе, насыщая сосуды «валидной» кровью.
Тело казалось рыхлым и слабым, энергии на лечение ушла уйма, вставать не хотелось, но Олег все-таки заставил себя подняться и сделал легкую зарядку для растяжки сухожилий и мышц. Затем сел на топчан в позу лотоса, поднял ладони вверх и полчаса подпитывался космической энергией.
Усталость отступила, стало легче. Чувствуя приятное головокружение, он походил по камере из угла в угол, прислушиваясь к «поскрипыванию» сросшегося ребра. Конечно, оно еще не достигло прежних кондиций, но процесс заживления пошел, и полное восстановление прочности было только делом времени.
Прикинув, который час, Северцев снова улегся на топчан. По всем счетам выходило, что снаружи была ночь. Это отвечало его внутренним побуждениям, так как начинать активные действия не хотелось. Судьба давала ему возможность отдохнуть и подлечиться поосновательней.
Побриться бы, подумал он перед тем, как забыться… и резко приподнялся на локтях, тараща глаза в темноте, услышав тихий зов:
– Оле-е-ег…
– Лада! – беззвучно шевельнул губами Северцев. Помассировал еще побаливавшую грудь, мысленно позвал:
«Лада!.. Ладушка!.. Варя!..»
Снова глухую темноту камеры пронзила эфемерная судорога мысленного зова:
– Оле-е-ег…
– Лада! – вслух проговорил он. – Держитесь, милые мои! Я приду за вами!
Канал внесенсорной связи, соединивший их, истончился, растаял, пропал. Но Северцев уже не сомневался, что Варя с дочерью живы, находятся неподалеку и ждут освобождения. А главное – надеются на него! И это ощущение согревало и вселяло надежду на благополучный исход дела.
Незаметно для себя он уснул и проснулся от скрежета ключа в замке заметно посвежевшим и бодрым. Можно было начинать жить по своим законам.
– Выходи, – равнодушно объявил тюремщик, один из тех, кто избивал пленника накануне вечером. В руке он держал электрошокер.
Северцев усмехнулся в душе. Электрошокер не был для него помехой, вздумай он обезоружить конвоира.
В коридоре его ждал еще один громила в камуфляже, но уже вооруженный посерьезнее – карабином «СКС» и пистолетом в кобуре.
– Шагай!
Толчок в спину.
Северцев с трудом удержался от ответа, спрятал ярость поглубже, пообещав себе поквитаться с тюремщиками, привыкшими считать себя хозяевами положения и не щадить пленников. Хорошо еще, что снова надевать наручники они не стали.
Его привели в тот же кабиент, где с ним разговаривал экзарх, и оставили одного. Но не надолго, буквально на три минуты, Северцев даже не успел как следует осмотреться и оценить интерьер помещения.
В кабинет стремительно вошел черноволосый энергичный Ахмад Сарбулаев, одетый в белый костюм. Кивнул гостю, заметил на его лице следы побоев, иронически изогнул бровь.
– Кажется, вы упали с кровати, Олег Андреевич?
– Не один раз, – ответил Северцев в том же духе.
– На будущее посоветую не сердить моих людей.
– Они не люди. В следующий раз я буду ломать им руки и шеи, чтобы неповадно было издеваться над безоружными.
Ахмад с сомнением оглядел гостя, но заговорил о другом:
– Прежде чем мы начнем обсуждать наш договор, я вам кое-что покажу.
– Я имею право отказаться?
– Пожалуй, нет. Вы все еще на что-то надеетесь, Олег Андреевич, однако хочу предупредить – не тешьте себя иллюзиями. Не вы первый, не вы последний находитесь в таком положении, но еще никто до вас не смог нас обыграть. Как говорил классик, не помню, кто именно: «Ничто так не способствует малодушию, как безумная надежда».
