Конец лета и половина сентября прошли в движении. Меня пригласили прочесть курс лекций в одну из школ журналистики в Симферополе, а Юре нужно было уезжать в Германию. Я взяла с собой Мишу в Крым. Мы остановились в хорошей гостинице, в которой были ответственные аниматоры. Здесь было дорого, но персонал, неожиданно для Крыма, оправдывал цену. Я до конца не была уверена в своей затее, но Мишка отпустил меня, и, хотя мне нужно было каждый день около часа добираться на такси от гостиницы к городу и обратно, мне удалось получить первый преподавательский опыт.
Мой курс был рассчитан на две недели. К выходным Юра вернулся, и мы съездили в ялтинский зоопарк, к тиграм. Ему нужно было опять улетать в Германию, но через пять дней он снова вернулся, и я уговорила его посетить своих знакомых в Евпатории. Там был замечательный детский лечебный центр, в котором практиковали дельфинотерапию. Так я хотела порадовать их обоих.
Мишку – вполне предсказуемо – пленили обученные работе с детками дельфины. Я, конечно, не надеялась, что они приблизят его к женщинам, но в том, что ребенок будет счастлив, не сомневалась и получила подтверждение этому, как только опустила мальчика в воду. Юру могли заинтересовать результаты работы местных ученых. Они с готовностью поделились с ним многолетними результатами работы над реабилитацией детей с поражениями центральной нервной системы. У них были победы и научно обоснованные заключения, которые заинтересовали Мисценовского как ученого. На два дня выходных Юра исчез с директором и ведущим неврологом клиники в лабораториях.
В тихой Евпатории, которая даже в бархатный сезон не похожа на типичный курортный город с его суетой и оголтелыми туристами, я смогла подготовиться к новому испытанию – выступлению на первой европейской конференции. Мы вернулись в Киев, и оттуда я улетела в Варшаву. Все прошло удачно.
Потом куда-то уезжал Юра. В сентябре он много раз ездил за границу для операций, консультаций и встреч. Я дописывала свою работу, хотя правильнее сказать: я дописывала то, что запланировала. Чем больше я углублялась, тем больше понимала: предела изучению моего вопроса нет. Это вдохновляло и раздражало одновременно. Хорошо, что мой пыл контролировала и остужала научный руководитель. Мне нужно было с ней встретиться, и я опять уехала из Киева. Миша, конечно, поехал со мной. А потом за нами снова приехал Юра. Мишка продолжал требовать встречи с животными, и мы запланировали поездку в маленький зоопарк, который находился по пути в столицу. Зоопарк был в моем родном городе. Так мы на один день заехали к моим родителям, и они познакомились с Юрой и Мишей. Последнему они, конечно, удивились, но приняли. Юре не удивились, таких они много уже видали и не спешили сразу принимать. Им тоже надоело открывать свои сердца каждому мужчине в моей жизни. Правда, после вечера общения они прониклись к нему хотя бы уважением. Я была благодарна за то, что они ничего не стали комментировать и провели нас без намеков и лишних расспросов.
Мы вернулись в Киев.
* * *
Он: – Миша, я внизу, ты понял? Если что – спустишься по лестнице и найдешь меня в кафе?
– А Маричка?
– Она со мной. Так что, ты тут будешь играть? Или пойдем домой?
– Играть, – ответил он и, уже не слыша отца, прыгнул в бассейн с шарами.
Юра еще постоял в нерешительности и вышел из игровой комнаты. Сегодня был важный день: Мишу впервые пригласили на светское мероприятие – детский день рождения. Конечно, если бы формат предполагал взрослых, они бы его сюда не привели, но в детском центре были профессиональные аниматоры, наличие которых исключало потребность в родителях. Они с Маричкой боялись аниматоров-девушек, поэтому привезли Мишу, а сами сели в кафе на первом этаже центра. Юра иногда ходил на проверку. Девушки были, но они нарядились в костюмы животных. Мишка был доволен.
В кафе по-прежнему было пусто. Одна пара сидела за столиком у окна, шепталась. Еще был мужчина, работающий за ноутбуком, кажется, он тоже отец кого-то из приглашенных. Маричка сидела в углу, читала книгу. Пока он шел, отметил, что она очень подходит атмосфере. От нее исходило такое же спокойствие и внутреннее достоинство. Она была в гармонии с собой и с миром. И тихая, и мягкая. И с ней хотелось быть, даже просто сидеть молча, пить кофе и читать. Чем они и занимались последние два часа. Играл тихий французский джаз, над каждым столом висел абажур, свет от них был единственным освещением в кафе. Окна были наглухо зашторены.
– Тебе не темно?
– Нет, – ответила она, подняв голову. – Какие новости с фронта?
– Относительно хорошие. Аниматорши не разоблачились, зато Миша показал свое «я». Или мое… Он именинницу побил.
Она прыснула:
– И его не выгнали?
– Нет. Я ему сказал, что девочек нельзя бить, ее мама удовлетворилась и разрешила остаться.
– Еще бы! Ее дочка лупит всех, кто ниже ее ростом, а таких много! Если бы она выгоняла всех, кто осмелится дать сдачи, праздник бы не удался.
Юра включил планшет и нашел место, на котором прервал чтение. Через некоторое время Маричка нарушила молчание:
– Зря ты ему это сказал.
– Что именно? – он не отрывал взгляда от текста.
– По поводу девочек. Если они дерутся, надо давать сдачи.
– Ты серьезно? Я не буду такому учить сына!
– А сам ты так не делаешь?
Юра молча посмотрел на нее. Он же не бьет женщин!
– В его возрасте ты закладываешь его отношение к женщинам в целом. Что значит: девочек нельзя обижать? А всех остальных – можно? Девочек, которые не бьются, – бить первому нельзя. Но если убеждать, что девочка – это что-то неприкосновенное: ей всегда надо уступать, она же слабая, ее нельзя трогать, ей надо помогать, – вырастет тюфяк. Мне лично, как женщине, такие мужчины выгодны, если они – работники таможни, начальники, или продавцы в дорогих бутиках, или соперники в конкурсе на лучший бизнес-проект. Ими же легко манипулировать! Надула губки, и он у меня здесь. – Она показала кулачок. – За такого даже можно выйти замуж, если параллельно есть любовник. Сильный и умеющий отстаивать свое мнение.
– А почему ты сказала, что я так делаю?
– Потому что если Валя тупит, ты не боишься вызвать ее слезы, а прямо ей об этом говоришь. Потому что, если Леся «забывает», что кружевное черное белье под прозрачным халатом отвлекает прежде всего пациента, а не вожделенного хирурга, то ты ей при всех об этом напоминаешь. Боялся бы ты показаться не джентльменом, ты бы и рта не раскрыл. «Она же женщина!» – передразнила Маричка с придыханием.
– Ты не думаешь, что я хам?
– Нет, Юра, ты не хам. Я ни разу не видела у тебя неадекватной реакции. Да, ты можешь унизить, и жестоко, может, иногда чересчур, но они этого заслуживают. Многие из твоих пациентов – мужчины, и многие боятся операций. И они знают, что сейчас у них не будет полбашки, а эта красотка с откровенным декольте будет видеть их в таком неприглядном виде.
