– На фортепьяно.
– Почему у нас… то есть у вас дома нет инструмента?
– Я перевозил его из Германии, когда переезжал сюда, и его на таможне повредили. Тогда и начались неприятности в моей жизни. С Мишей как-то не до фортепьяно было… Можно я наведу у тебя порядок?
– Конечно, у меня же там много классической музыки. Бедняга, как же ты страдал!
– Если честно, то да! Как хорошо, что мы теперь можем об этом говорить…
– Но ты мне закачаешь достойные твоего слуха варианты?
– Нет. Достойные – у меня на дисках. Но кое-что получше того, что было, – уже закачал.
– Почему ты раньше не говорил мне об этом? Я же часто слушаю свою музыку, и у меня там такие разные стили.
– Ты невероятно противоречивый меломан! Вообще мне твой вкус нравится, но, Маричка… «Король и Шут»?!
– Да, – я засмеялась, – оставь их!
– А это что?
– Это музыка из кинофильмов. Ты их не смотрел. Она ценна не сама по себе, а воспоминаниями о сюжете.
– Кошмар. Но зато благодаря тебе я познакомился с творчеством Арбениной и «Океана Ельзи». Ой… Извини, я прочитал твое сообщение.
Он показал мне ноутбук. Мне написал Вадим: «Я с Отто Веладзе на вечеринке. Это тот грузин, который тебе так понравился. Напоминаю: «чувственный голос и грустные глаза». Передать привет?» И смайлик-чертик.
«Завидую тебе. Передай ему привет и попробуй изобразить мой томный взгляд», – ответила я.
«Я ему лучше твое фото покажу. Он в марте будет в Украине на гастролях».
Я отвечала одной рукой, другой придерживала шитье. Ноутбук по-прежнему держал Юра и видел наш диалог. Мы закончили, и я вернулась к вышивке. Юра молча посидел с ноутом несколько секунд, а потом не выдержал:
– Он же недавно хотел тебя обратно в жены!
– Да. И сейчас хочет.
– И он покажет твое фото какому-то грузину? Это шутка такая?
– Не. Он покажет. Ну это, скорее всего, будет так: «Посмотри, какая красотка. Ей очень понравилось, как ты поешь, вообще-то это моя бывшая. У нее очень хороший вкус. Давай к нам в команду, я сниму тебе клип для новой песни».
Юра смотрел на меня. Он не понимал.
– Ты говорила, что он любит тебя.
– Да, – я улыбнулась.
– Я бы так не смог.
– Смог бы. Подай мне нитки.
Он послушно взял корзинку, но смотрел насупившись.
– Это нормально для тебя?
– А ты бы, чисто гипотетически, не гордился мной, если бы я была твоей женой?
– Ты не новая машина, чтобы хвастаться. И я бы не хотел, чтобы ты замечала чувственность других.
– У Вадима и правда чересчур свободные взгляды были. Но насчет чувственности других… Я бы тебя, если бы мы были парой, переубедила.
– Меня?
Я опустила руки и задумалась, глядя на него:
– Да, – уверенно сказала я.
И воткнула иглу в глаз тигру.
– Ты меня с кем-то путаешь.
Я улыбалась и забавлялась. Я забыла про оголенные нервы и страх сказать лишнее слово. Уже много произошло между нами, и мне некуда бежать, и я не хочу убегать. Я хочу быть собой. Музыка больше не играла. Дождь лупил по стеклам. Мишка увлекся рисованием. Мне казалось, что мы можем говорить вечно, и я хотела говорить. Я отложила рукоделие и прервала молчание.
– Сказать тебе, что я думаю? Нельзя не признавать интерес к противоположному полу. Можно сказать, его даже нужно испытывать, чтобы не терять тонус и ощущение вкуса.
– Тренироваться, как в спортзале? – он язвил.
– Нет. Я не о том, чтобы изменять или даже мечтать о сексе с другим, а о том, что… Вот я попробую тебе объяснить на таком примере: можно есть что попало для того, чтобы набить брюхо и завалиться спать. А можно отнестись внимательно к тому, что ты ешь и как эта еда подана. Но чтобы оценить и описать вкус сыра, нужно в сырах разбираться. Тот, кто не гурман, – никогда не оценит изысканный и редкий сорт. Он просто насытится и не заметит. Я не люблю, когда мужчины при своих женщинах дурно отзываются о других дамах, особенно когда те другие – безусловные красотки.
– Они врут…
– Врут, во-первых. Во-вторых, это делает отношения более плоскими. Мне нравится, если мой мужчина ценит красоту, и мне приятно знать, что я у него в приоритете. Так же как и он – у меня. Я не знаю, поверишь ли ты, но я верная. И не из-за штампа в паспорте. От начала отношений и до конца. Обычно после их окончания я легко переключаюсь на следующие, но это уже другая история. Но даже во время отношений с одним видеть других, признавать их привлекательность, ум, талант – я могу всегда и буду это делать. Видеть других и знать, что мой выбор – лучший. Тебе должно быть это понятно, потому что такой подход – честнее. А честность придает отношениям остроты. Она делает больнее, но не позволяет притупиться чувственности.
– По-твоему – я тот, кто, набив брюхо, завалится спать?
– Вот месяц назад я бы ответила «да».
Он посмотрел на меня. Я продолжала:
– Если бы ты знал, что твоя женщина признает тебя лучшим, ты бы спокойнее к этому относился. Ты бы позволил ей быть честной и открывал бы ей свои мысли и желания.
– Я редко желаю…
– Не верю. Юра, не танцевал бы ты со мной, я бы не спорила. Я, признаюсь, не ожидала узнать тебя такого, потому что ты не производишь впечатления… ты красивый, и ты это знаешь. Но я бы на тебя смотрела как на картину, и все.
– Грузин сексуальнее?
– С первого взгляда? Да! Однозначно. Ты прячешь эмоции и саму вероятность того, что ты можешь чувствовать. Грузин более многообещающий, если хочешь. Но теперь я думаю, что ты – редкий тип гурманов. Ты очень избирателен и лишнего в рот не возьмешь. Люди часто цитируют Хайяма, и я никогда еще не слышала этого от человека, который бы этой цитате по-настоящему соответствовал. О том, что лучше голодать, чем что попало есть. Так вот, ты – голодающий.
– Мне кажется, есть что-то манипулирующее в том, что, допустим, я как мужчина – главный, а все остальные – так…
– Я бы сказала, что это игра. Я помню, что ты не любишь играть, но от манипуляций не уйти. Я не верю в отношения без манипуляций. И лучше это признавать, чтобы манипулировать с любовью и целью сделать жизнь любимого насыщеннее и ярче. А не манипулировать из чувства мести или для удовлетворения каких-то комплексов. Поэтому и сложно становится заводить с кем-то отношения. Я понимаю, что даю кому-то право на меня влиять, и после тридцати осознанно дать кому-то такую власть очень сложно! Нужно верить человеку, и сильно верить, чтобы так рисковать. И нужно понимать, ради чего этот риск.
Мы опять замолчали. Я ждала, что он скажет.
