– Это еще зачем?
– Это правило. Танго – полигамный танец. Здесь никто не останавливается на одном партнере.
– Во все правила можно вносить коррективы.
– В эти – нельзя. На уроки ты приходишь с партнершей, но там тебя иногда будут ставить с другими, чтобы ты научился ими управлять. Я могу сослужить плохую службу в некоторых моментах.
– Хорошо, если тренер скажет, я буду.
«Может, оно и к лучшему? – подумала я. – Может, он социализируется и встретит кого-то?» Главное, чтобы он вообще захотел кого-то встретить.
На следующий день я встала очень рано, чтобы успеть встретить пригородную электричку. Я решила возобновить отношения со своими старыми знакомыми, заводчиками коз из-под Киева. Они держали небольшую семейную ферму, кроме того, глава семьи работал в Киеве на заводе. Нужно было успеть встретить Николая Яковлевича с молоком, сыром и творогом между станцией электрички и проходной завода. Я обожала их сыр, его сладкий, нежный вкус не сравнится с козьим сыром из супермаркета.
В восемь утра я появилась в квартире Мисценовских с полным сюрпризами рюкзаком и с озадаченным лицом.
– Доброго ранку! – Миша повис на мне.
– Доброго ранку. Вгадай, де я була?
– У країні снів?
– Я ее там не нашел. Знаешь, очень странно не находить тебя утром в постели, когда я отвел тебя туда в час ночи, – сказал Юра.
– И тебе привет. За пять часов можно успеть многое, – ответила я. – И ты меня спать не укладывал.
Я сунула ему в руки стакан молока.
– Сонечко, це тобі моя знайома кізонька передала, – наклонилась я к мальчику и угостила его молоком.
– Я теж хочу з нею познайомитися.
– Хорошая идея, давай как-то съездим к ним на ферму? – спросила я Юру. – Если вам понравится, конечно, их продукция.
– Ты за молоком ездила? В такую рань? Вкусно конечно, но… Лучше б я.
– Ты бы лучше помог мне с решением другого вопроса. У тебя есть минут пятнадцать?
– Даже двадцать.
– Я только что встретила возле метро Лену, хозяйку квартиры, которую я арендую. Ее вторая дочь вышла замуж, и пара хочет свое, отдельное от родителей жилье. В соседнем подъезде.
– Их можно понять.
– Да, и я понимаю. Я рада за Лену и за ее дочь, но теперь мне нужно съезжать. А так как ты платишь за аренду уже целый месяц… то… нужно связаться с риелторами, но когда я назову подходящий мне район, вряд ли они найдут что-то похожее по цене. Давай решим, какой еще район нам подойдет.
– Никакой.
– Я, конечно, попрошу здесь поискать что-то. Но ты же понимаешь, мне по дружбе предложили ту квартиру, и тут таких построек восьмидесятых годов немного.
– Знаешь, даже несмотря на невысокую аренду той квартиры, где ты еще живешь, она дорого мне обходится в своем качестве.
– В смысле?
– В том смысле, что за шкаф столько не платят. У тебя там хранятся твои священные вещи. В то же время у меня половина ванной комнаты заставлена твоей косметикой…
– Меня здесь много? Ты сам говорил…
– Не перебивай! Говорил и буду говорить. Потому что ты здесь все время. Ты ночуешь здесь часто, ты здесь работаешь. У тебя дома даже кофе нет!
– Ты к чему это? – Я прищурилась и приготовилась набрасываться.
– К тому, чтобы ты переехала сюда.
– Исключено!
– Марічка, будеш жити з нами?
– Ні, Мішо, не буду. Юра, я не знаю, как за шкаф, но за свободу, за мою свободу, ты будешь платить! Ты мне обещал!
– Хорошо, ищи квартиру. Я не буду спорить с любой, которая будет в достаточной близости от меня и Миши. Чтобы ты могла за пятнадцать, максимум за двадцать минут дойти к нам. И чтобы я мог Хорошо выгулять утром. Или он переедет ко мне без тебя?
– Это моя собака. – Я понимала, что не смогу просить его оплачивать дорогие апартаменты, которые мне, скорее всего, предложат. Тем более что он прав.
– Он будет жить со мной, а считаться твоим. Мы же умеем притворяться, что ты здесь не живешь, что Хорошо живет с тобой… – Юра утрировал.
– Юра, мы с тобой вообще плохо притворяемся. Ты понимаешь, что предлагаешь мне? Меня тут много и без переезда.
– Так, может, откроем глаза, признаемся себе в этом и наконец повесим еще один шкаф в ванной? Тебе это не подходит, да? Ведь это будет означать, что он для тебя, а так нельзя! Лучше загромождать все, лучше пусть ты распространяешься по дому так, что всем от этого неудобно, но мы не признаем, никогда не признаем, что это происходит!
– Мне удобно с Маричкой! – закричал Миша. Он ждал, когда папа победит. Уже предвкушал и улыбался.
– Юра, но ты же не можешь ни с кем жить!
– Мне повторить то, что я уже говорил?
– Ну а где я буду спать?
– У нас свободная комната для гостей. Она будет твоей.
– Я не помещусь в одной комнате.
– Я куплю большой шкаф-гардеробную. Марич, это большая квартира. Ты здесь поместишься.
– А если… Если ты захочешь кого-то пригласить в гости, ну… – Я посмотрела на Мишу. Тот как раз отвлекся на Хорошо, и они носились между балконом и столом. Я прикрутила громкость. – Какую-нибудь женщину… Как она отнесется к тому, что здесь живу я?
– Думаю, она сделает однозначный вывод. Тебя что больше волнует: то, что я не смогу чувствовать себя свободно или ты?
– Если бы я кого-то приглашала к себе домой, я бы не давала тебе ключи, хотя я уже давно не приглашаю мужчин к себе домой.
– Почему?
– Это моя территория, и мне важно, чтобы она оставалась нетронутой.
– У тебя будет здесь своя территория.
– Я твоего вторжения и не боюсь.
Он нахмурился. Потом сказал:
– В чем тогда проблема?
У меня закончились аргументы. С сыном он все равно не будет чувствовать себя свободно, даже если захочет.
Так что мы с Мишей пошли в бассейн без Юры, а остаток дня и всю последующую пятницу мы складывали в коробки мои вещи. Вечером в пятницу приехала группа поддержки из девочек, которые больше мешали, чем помогали.
– Значит, ты к нему переезжаешь?
– К Мише, Ира, к Мише.
– Марич, он, конечно, странный…
– Мягко говоря! – добавила Катя, откупоривая бутылку вина.
– …но он так палится! – продолжала Ира, доставая бокалы. – Не кокетничай с нами, неужели ты не замечаешь, как он смотрит на тебя?
– Катя, отлей мне немного вина для торта. У Миши день рождения завтра, так что… М-м-м, вкусное, я сейчас последний раз воспользуюсь этой духовкой, а вы пока сложите книги в те две коробки. Ир, я вижу! Конечно, вижу его взгляды и все могу объяснить. Это все естественный процесс, который закончится, когда раздражитель в виде меня исчезнет из его жизни. Не нужно Юру оценивать, как других известных нам мужчин.
