– Поверь, мне даже не снилось! – Она приложила руку к сердцу и улыбнулась. – Я могла бы быть одна. Я сюда прихожу танцевать, просто танцевать. И я буду оставлять тебя одного время от времени.
– Поэтому я буду пить, я понял. А если меня пригласят? Что я буду делать?
– Ты опять, как Миша, – захихикала она.
– Перестань, ну хватит, не смейся. Я не умею танцевать, и я никогда не соглашаюсь, и могу нагрубить, и тебе будет за меня стыдно.
– Не будет. Тебя не пригласят.
– Хотел бы я твою уверенность… – пробормотал он, изучая винную карту.
– Что, привык к инициативным девушкам? Здесь такого не будет. В танго ведущую роль от приглашения до конца танца играет мужчина. Женщина может только соглашаться или нет, украшать себя или нет. Но она сама и шагу не сделает. Так что выбирай на свой вкус, а меня уже пригласили, и я согласна.
– Как? Кто?
– Я потом тебе объясню.
Она не отводила от кого-то глаз, и его этот взгляд встревожил. Она смотрела на кого-то одного, кого-то, кого ждала и видела. Ее глаза улыбались и прищуривались. Юра наконец заметил, как к ним подходит мужчина, ему было сильно за сорок. Подтянутый, галантный, с седой головой, но с крепкими руками. Плечи и торс подчеркивал приталенный фасон одежды. Юра понял, что с дресс-кодом он угадал, но его это не особо обрадовало. Мужчина уверенно подошел и забрал ее. Она уже поднялась и первая шагнула к нему.
Не было вопроса и протянутой в ожидании руки, не было даже кивка головой, ведь Юра наблюдал за ней, она никому не подавала знак. Они знакомы? Они уже договорились раньше о первом танце? А как же тот парень-блондин? Тот сейчас шептал что-то на ушко своей спутнице. Неужели с помощью танго Маричка тоже прикрывает какую-то свободную любовь? Юра следил за танцующими и прислушивался к себе.
Маричка слегка улыбнулась, перекинула длинные волосы на левое плечо и, обняв партнера, зашагала назад. Это танго не было пафосным и страстным, которое он привык видеть на театральной сцене или в кино, не было широких шагов и метания партнершей из стороны в сторону. Все было интимно, но чувствовалось, что они на грани. Это было сексуально и волнующе. Иногда они чему-то в себе улыбались. Пара была на виду у всех, но между ними двумя явно что-то происходило. За слегка растрепавшимися волосами и головой партнера Юре было трудно рассмотреть ее лицо. Юре видны были ее губы и редко – глаза. Они были закрыты. Пара крепко обнималась, их ноги переплетались, ногой она обнимала партнера, а иногда капризно выбрасывала ногу назад, иногда плавно отводила в сторону, иногда – сексуально обводила контур его ног. Как грациозно!
Перестав следить за их лицами, Юра не мог оторвать взгляда от ее ступней. Они постоянно двигались, даже если пара стояла. Она их вытягивала, демонстрировала, поглаживала пол, поглаживала его ногу… Только одной ступней она, казалось, могла сделать с этим и с любым другим мужчиной все, что угодно. Юре захотелось прикоснуться к этим пальчикам, обнять свод стопы, погладить икры.
Он понял, что ему уже не так важно, что она с другим. И почувствовал, что она ему там очень нравится. Это была совсем другая танцевальная вечеринка. Здесь не было такой однозначности в желаниях. Она играла и кокетничала, ее ноги дразнили и убегали, но ее голова, ее грудь, ее руки принадлежали мужчине, и Юра ни разу не заметил, чтобы она хоть как-то напряглась, куда-то посмотрела, чтобы она вообще думала о чем-то. Думал тот, седой: посматривал на другие пары, на пол, на нее. Кто-то на них чуть было не налетел, он глазами извинился перед ними, а Маричка даже не обратила внимания. Она была вся в своем партнере.
Она вообще ничего не замечала, хотя людей стало несравненно больше. Кроме них, Юра посчитал, танцевало одиннадцать пар. Они могли столкнуться, но она позволяла себе лежать на партнере и выбрасывать в воздух острый каблук. Она не боится задеть кого-то? Юра пригляделся и понял, о чем думает мужчина. Он обеспечивает ей пространство, а она ему доверяет. Всецело. Юре очень захотелось себе ее, вот такую. Чтобы она с ним могла так же расслабиться и открыться.
* * *
Я: Я давно ждала, когда он меня пригласит.
Я видела его и раньше и мечтала почувствовать его ведение. Он был взрослым и выглядел самодостаточным. Я не танцевала с мужчинами этой возрастной категории, и меня задевало то, что он не смотрел в мою сторону до сегодняшнего вечера. Я поймала на себе его приглашение в ту минуту, когда поняла, что звучит «Уличное танго» Пьяцоллы. Я ждала его и понимала, как ему подходит эта песня. Она – его, и я тоже.
Он был опытным танцором, не стремился поразить размашистыми фигурами, он уверенно шагал и давал мне возможность показать себя. После того как он впервые отпустил меня на шаг назад, вернул уже в близкое объятие, прижал к груди и больше не отпускал. «Старый кот», – улыбнулась я. Что бы ни творилось вверху между нами, мои ноги были свободны, и я могла рисовать ими какие угодно рисунки. Я поняла, что ему можно довериться. Он хорош, он уверен, крепок, опытен, и он такой, как я и ожидала. У меня не бежали мурашки по коже, он не удивил меня ни своим телом, ни своим запахом, ни одним поворотом, ни единым движением. Он просто давал мне себя показать, он боготворил во мне Женщину и преклонялся перед красотой. Так же, как и с другими до меня и как будет после.
Он был таким официантом, который умеет выгодно и изящно преподносить блюдо. Но мы с ним никогда не будем в одной тарелке. Я поняла, что не хочу оставаться с ним на вторую танду, так называется сет из нескольких мелодий. Мне уже все понятно, спасибо. За эту необязательность продолжения общения я и любила милонги.
Сегодня мне хотелось резвости и большей игривости. Эта музыка и этот партнер были полны драматизма и очень подходили друг другу. Но не моему настроению в этот вечер. Сегодня во мне плясали чертики, и я остро почувствовала, как соскучилась по Леше. Я присела за свой столик.
– Красиво. Очень даже. Ты давно танцуешь? Белое?
– Буду, – согласилась я. Становилось жарко. – Четыре года.
– А он не будет с тобой дальше общаться? Не захочет взять номер телефона? Пойти с тобой к бару?
– Неа. Расслабься, прошу тебя. – Я взяла бокал. – Ты вообще мне сегодня не мешаешь. Конечно, некоторые люди сюда приходят за отношениями и знакомятся здесь. Но тут это не так просто, как в клубе или на любой другой вечеринке. Многие и из-за этого тоже сюда приходят…
– То есть ты ушла из одной школы, куда приходили пресыщенные современными отношениями мужчины, в другую?
– Ну, наверное. – Я рассмеялась. Леша еще не настроился, но Юра, как мог, тормошил моих бесиков. Не сознательно, конечно.
– Но как, все просто танцуют? Я не вижу, чтобы кто-то общался во время танца. На самом деле людей много, но все как-то интимно.
– Да. Продолжай, уже горячо, – поддразнивала его я.
– Что? Я не понимаю! – Он и капризничает, как Миша!
– Это действительно несколько интимный процесс. Но в то же время и просто танец. Когда-то его придумали, чтобы оправдать объятия: чтобы на людях и чтобы никто не осудил. Танец вышел из желания людей приблизиться друг к другу тогда, когда нельзя в этом признаться ни себе, ни обществу. И когда страсть еще не прорвалась наружу, но уже кипит. И в данную минуту, если ты обратишь внимание, многие люди уже во время танца общаются. Движениями. Есть язык танго… – Я поискала на танцполе подходящий пример. Страстный, но еле заметный диалог двух тел двигался по кругу и приближался к нам. – Посмотри на эту пару! Видишь, девушка ногу забрасывает себе на коленку, а ведь могла между его ног, и скажу тебе: он хотел этого, он поставил ее в неудобное положение, так, чтобы она вынуждена была поставить свою ногу между его ступней, и если бы она поддалась, то это значило бы, что она согласна – как правило, на то, чтобы выпить кофе и продолжить общение после танца. Но на самом деле у нее всегда есть выбор, она может вывести ногу на свою коленку и сказать таким образом: «нет».
