Я боялась Мишиной реакции. Больше, чем знакомства с его семьей и их реакции на меня, и на новость о женитьбе, больше, чем знакомства с его мамой, я боялась, что Мишку опять придется везти к психиатру. Он перестал кричать во сне, и мы стали рисовать утром хорошие сны. А тут – люди. «Так, – сказала я себе, – я успокоюсь, и успокоится он. Так надо!»
Надо действовать по плану. У нас прошла замечательная терапевтическая встреча Нового года: со сказками, с украшением дома, с подарками. Они приедут на Сочельник, но у меня же планы! Наши с Мишкой планы! И я не буду от них отступать. Будет праздник, будет кутья, будут вышиванки, которые я мальчикам вышила за этот год и которые собираюсь подарить. И мне все равно, что будет думать обо мне это русско-американско-индонезийско-немецкое племя.
Шестое января. Мы заканчивали завтракать, когда я сказала:
– У меня для вас двоих есть подарки.
– Подарунки завтра під ялинкою слід шукати! – сказал Миша.
– Ну да, – подтвердил его папа. – Почему сейчас?
– Потому что это особенные подарки от меня. Когда я это задумала, то это должны были быть мои прощальные подарки вам, как напоминание обо мне и Украине. Я начала вышивать их примерно тогда же, когда ушла с работы и вернулась к диссертации. Но вот она еще не готова, а это я, на удивление, успела. Ведь мне приходилось прятаться от вас – а от вас двоих, мягко говоря, не спрячешься. – Я улыбнулась и показала им льняные рубашки. На Юриной по вороту и краям рукава, белым по белому, с вкраплениями голубого, были вышиты геометрические узоры: там переплетались ромбы, кресты и зигзаги. Такая же техника, но в яркой цветовой палитре – Мишкина. – Тут зашиты сакральные символы, они будут защищать и помогать вам. А у тебя, Юра, есть и орнаменты, означающие плодородие. Я не смогла удержаться, извини.
Мишка поблагодарил и отвлекся на Хорошо. Одежка для него была сомнительным подарком. Юра рассматривал узоры:
– Ты сама это вышила?
– Да.
– У меня нет слов. Только… Это очень красиво и важно, но меня смущает, что это должен был быть прощальный подарок.
– Ну вот увидит меня сегодня твоя семья, и будет понятно, прощальный или нет.
– Ты – моя семья. Ты и Миша. Ты так спокойна была эти два дня, а теперь что же, боишься встречи с ними? Ты?
Я промолчала. Он, кажется, понял, встречи с кем я боюсь.
– Я хотела, чтобы вы надели это сегодня вечером. Еще до того, как мы узнали о приезде твоих родных. А теперь сами решайте. Я буду в вышиванке, для меня это сегодня важно, но от тебя я этого не буду требовать.
– Марич, мы наденем, потому что это для тебя важно. И для меня очень важен этот подарок, хотя его значение я, может, и не до конца понимаю. И надену еще и потому, что должен тебе сказать: если ты захочешь – все эти обычаи и традиции поедут с нами. И очень скоро.
– Что ты имеешь в виду?
– Я должен буду уехать после свадьбы.
– Куда?
– В три страны: у меня встречи и переговоры в Австрии, Норвегии и России.
– Об операциях?
– Нет, о долгосрочном сотрудничестве. Я не буду больше ездить по чужим операционным. У меня будет своя.
– Не в Берлине?
– Нет. Там интереснее предложения. Более амбициозные проекты, и я должен на все сам посмотреть. Я потом тебе расскажу, ладно? Меня, может, не будет около месяца.
– Ты все это время с ними договаривался? Вот почему так легко взял отпуск?
– Я его взял, потому что нужен был сыну. Ты обижаешься, что я не сказал тебе?
– А ты думаешь, я не догадывалась? Юра, у тебя постоянно что-то зреет в голове. Поезжай, конечно.
– Ты не расстроилась, что у нас не будет медового месяца?
Я выразительно посмотрела на него.
– Я понял. Не объясняй. Но до твоей защиты я тебя не увезу, не переживай.
– А рожать я где буду?
– Неизвестно. Я знаю только, что со мной.
– Я вообще-то не рассматривала вариант совместных родов.
– Я тоже не рассматриваю. Я буду сам принимать у тебя моего ребенка, и обсуждать это я не собираюсь, – это прозвучало очень жестко.
Так, тихо. Спокойно. Потом я его…
– Не уговоришь! Я вижу, что ты думаешь. Не надейся. И этот вопрос закрыт!
Я не обратила на него внимания и продолжала диалог с собой: так, тихо, не хватало с ним поссориться накануне Рождества, накануне встречи с семьей.
– Когда они должны приехать? – спросила я.
– Они договорились собраться и прийти все вместе. Родители остановятся в гостинице. Серега хочет к другу заехать, тот улетает сегодня из Украины. А вечером сестры приедут, и около пяти придут все сюда.
– У меня маникюр был на четыре. Я забыла отменить.
– Не отменяй. Иди.
– Мы, конечно, готовили Мишу, но мне кажется, я должна быть здесь, когда они приедут.
– Ты будешь здесь – рано или поздно.
– Я бы его взяла с собой в салон, но он еще не готов к встрече с таким количеством предпраздничных женщин.
– Это то еще зрелище! Побережем его для главного испытания. Иди.
Я ждала, когда высохнут звездочки и смотрела на часы. Полшестого, значит они уже там. Уже, наверное, побывали в ванной и увидели, что в доме есть женщина. Кухня не так предательски красноречива. Хотя, эти даже елку раньше не наряжали, и кутья на столе… Все сразу поймут все и уже готовы будут меня увидеть, когда я вернусь. Можно уже? Надо было ждать. Звездочки на ногтях требовали терпения и времени.
Мне было страшно. Я топталась у двери. Позвонить? Глупо, я тут живу. У меня ключи есть. А может, они не приехали? Я не могла избавиться от ощущения какой-то мифичности их приезда. Неужели они существуют? Уже полседьмого. Я впопыхах испортила одну звезду, пришлось перерисовывать и ждать, когда снова подсохнет. Мне никто не звонил, не было смс: «Ну где ты?» Хотя таких вопросов Юра обычно не задавал. В вестибюле было зеркало. Схожу туда!
Я поздоровалась еще раз с консьержкой. Она удивилась, ответила и улыбнулась. Поздравила меня с наступающим праздником. Я расстегнула пальто, поправила пояс на платье, сняла резинку с волос, переплела косу. Посмотрела на себя, набрала воздуха в грудь, задержала и медленно начала выпускать из себя. На мне была черная вышиванка до колен, опоясанная синим домотканым поясом. По горловине плелись синие барвинки и текло серебро. Я сама ее вышивала несколько лет назад, сама вписывала коды в узор, сама себя заговаривала и закрывала все входы. Защитный орнамент закрывал ткань у горла, на рукавах, по подолу. Последняя капля воздуха вышла.
– Все будет хорошо! – прошептала я вслух и заметила, что ладошки держат живот.
Улыбнулась. Да, мои мальчики сильные, они меня поддерживают. Будет мальчик! Я поняла это вдруг. Не захотела, не пожелала, не огорчилась, а услышала. Еще один мальчик. Я поднялась и открыла дверь.
