– У тебя есть претензии к моему состоянию?
– Нет, но будут! Еще пару лет – и обязательно будут! Ты же сгоришь! Разве ты не понимаешь?
– Понимаю. Но я не хочу заставлять себя искусственно.
Я знала, как помочь ему без химии. Но если бы только он согласился. Нужно втереться в доверие, нужно его расслабить и успокоить.
– Давай так, мы не будем говорить о том, что тебе приснилось, и что я себе навыдумывала? Я забуду это, а ты… Ты знай, я не вынашиваю план, как и когда уйти от тебя. Я не думаю об этом. Также как и о том, что вчера на самом деле произошло в ванной. Честно, я за весь вчерашний день – ни разу об этом не подумала. Не знаю, почему. Наверное, сейчас какие-то другие эмоции и страхи сильнее.
– Ты мне скажешь, если…?
– Обещаю, что скажу.
Ближе к вечеру я на кухне готовила ужин. Мишка «помогал» мне. Дверь в кабинет его папы была открытой, он там что-то читал. Я услышала звонок его мобильного. Через секунду он заглянул в кухню, на ходу зашнуровывая туфли.
– Я уезжаю. У моего пациента осложнения. Очень серьезные. Я, наверное, не вернусь сегодня.
Исчез. Я не писала, не звонила. Сегодня воскресенье, моего доносчика Вали – там не было. Я позвонила ей в девять утра понедельника.
– Да, Маричка, он на операции. С ночи длится, я пришла, а они все тут.
– Сообщи, когда закончится.
Она позвонила в одиннадцать:
– Вышли. Мисценовский весь мокрый. Следующая операция в 14.30. Но ему сейчас привезли еще одного сложного пациента. Он взял. Там мелкое вмешательство для него, но сейчас больше некому.
– Ничего, что он ночь простоял?
– Ой, не говори, три бригады сменилось, но он же никогда не уходит. Ему уже и не предлагает никто.
– Кофе ему отнеси.
– Я уже.
– И еды какой-то…
– Ой, нет! Он так накричал на меня когда-то, когда я ему котлетку в операционную хотела пронести…
– Ладно. Держи меня в курсе.
Третья операция закончилась в семь вечера. Он пришел в половине восьмого.
– Привет. Я тебе ванную приготовила. Будешь?
Он бы выказал удивление, если бы мог выражать эмоции. Дома, обычно, он это делал, но не сегодня. Глаза уставшие, молчаливый, на лице ничего не прочесть. Он пожал плечами.
Когда он вернулся из ванной, я предложила ужин.
– Не хочу. Я пойду к себе.
– А что будешь делать?
– Почитаю что-нибудь.
Он часто так делал, я помнила. Особенно по понедельникам. Но и без того тяжелый день растянулся почти на сутки. Я не стала возражать. Я боялась вызвать его упрямство, которое он будет проявлять потом бездумно, по любому поводу. Мне еще нужно было его кое на что уболтать. Мишка, сам того не желая, подыграл мне. Сегодня днем на занятии лепкой они с мальчишками устроили бег с препятствиями. Ничего не слепили, зато ребенок уже в восемь вечера отключился. «Отлично, значит, я пойду и слеплю твоего папу!».
– Тебе сделать чай? – заглянула я к нему. Он сидел за столом.
– Ты знаешь, я столько кофеина выпил сегодня…
– Это чай на травах.
– Что-то новенькое, – проворчал он.
– Я сама делала.
– Какие травы?
– Сбор. Там очень много всего, но все в рамках закона. Будешь?
– Давай, – нехотя, он дал согласие.
Пришел на кухню. Взял чашку с успокаивающим сбором, выпил один глоток, скорчил гримасу, но продолжил пить дальше. Я не надеялась на эффект, но это был только второй этап.
– Что читаешь?
– Не имеет значение что, когда – так. Смотрю в экран и понимаю, что уже пятнадцать минут читаю одну и ту же страницу. Голова не варит.
– Пойдем, полежим? – предложила я.
– Еще рано.
– Миша спит уже.
Он поставил пустую чашку на стол.
– Маричка, я боюсь, я не в форме сегодня.
– Полежать ты в форме? Ну, пойдем?
– Ты что-то задумала?
– Нет… – я вела его за собой, за руку.
– Ты меня обманываешь, я чувствую.
– Чуть-чуть.
В спальне были зажжены свечи и горела ароматическая лампа, играла легкая музыка. Он с порога оглядел все это со скепсисом, но все-таки зашел. Сел на кровать.
– Ничего, что я немножко изменила твою холостяцкую берлогу?
– Я не против всего этого, но я же сказал…
– Я слышала.
– Если ты собираешься «все сделать сама», то… мне нужно тебе объяснять, что я очень против этого?
Я села у его ног. На его лице наконец-то что-то прочиталось. Он явно не доверял мне и был готов высказаться.
– Не дергайся так, – улыбнулась я. – Давай я тебя сразу успокою: я не хочу сегодня заниматься сексом. И не собираюсь тебя соблазнять. Честное слово!
– Я тебе не верю.
– Я даже не буду спрашивать, почему ты так этому противишься. Мне это вообще сегодня не интересно.
Он вздохнул.
– Но что-то ты ведь замыслила? – он показал на комнату.
– Да. Ты ответь мне, какие у тебя планы на вечер? Сегодняшний?
– У меня нет планов. Но скорее всего, я буду читать. Хотя у меня это не получается.
– Был тяжелый день, – подсказывала ему я.
– Ммда. Вот музыка эта мне нравится, я ее, пожалуй, послушаю.
– Может, поспишь?
– Я бы не против, – он криво улыбнулся.
– Так давай?
– Я не могу! Я глаз не сомкну!
– Я хочу сделать тебе массаж, – сказала наконец я, делая паузы между словами.
Он фыркнул.
– Я не засыпаю во время массажа.
– Я могу попробовать?
– Не уверен.
– Давай договоримся: ты разденешься догола, но оставишь зоны табу. Там я тебя трогать не буду. О’кей?
Он засомневался.
– Только массаж! – обещала я. – Ты не должен засыпать, ты не должен ничего. Просто пусти меня к телу? – наверное, зря я добавила последнюю фразу, потому что он опять напрягся.
– Давай не будем? – сказал он.
Но он же почти согласен был!
– Ты думаешь, что я это делала другим, и поэтому не хочешь?
– Нет.
– Как же нет, если да? – я встала и пошла тушить пальцами свечи. – Ты не разрешаешь мне ничего, потому что знаешь, и ты прав, через мои губы и руки проходили другие мужчины. Я не понимаю только одного: как ты с таким чувством вообще пускаешь меня в постель?
