– Вы понимаете, что бросок вниз в таких обстоятельствах равнозначен самоубийству? - произнес наконец Шелгунов. - Квадрат сейчас обстреливается ракетами! Кроме того мы не имеем права ждать, петля времени вот-вот истает, а вместе с ней исчезнем и все мы!
– Самоубийство. - с горечью сказал Зубавин. - А они, когда шли на это, спасая нас, думали, о себе? И мы не имеем права думать только о себе. Они наши предки, пусть и из другой реальности, и преподали хороший нравственный урок…
Шелгунов словно не замечал взглядов, обращенных к нему с надеждой и ожиданием. Он был начальником экспедиции, и его слово было решающим.
Таяли секунды. Внизу, на земле далекого прошлого, ставшего вдруг жестоким настоящим, двое людей, поверивших в то, что возможны другие миры, с более справедливым строем, увидевших чужую боль и муку, вели отчаянную борьбу за жизнь…
– Хорошо, - раздался наконец в тихом зале голос Шелгунова. - Подождем еще час. Добровольцы - шаг вперед!
Дерево
Гигантское лезвие взрыва вспороло экран, пересекло пульт, разметало людей и ахнуло в противоположную стену ходовой рубки, расколов ее зигзагом щели…
В сознание они пришли быстро: первым Диего Вирт, потом Грехов, последним Мишин. И только Саша Лех по прозвищу Мальчик–с–Пальчик не шевелился, раскинув по разбитому пульту большие руки.
Диего выкарабкался из–под аппаратной стойки, взлетел к потолку рубки — наступила невесомость — приблизился к пульту и наклонился над Сашей. Через несколько долгих секунд он повернул побледневшее лицо и прошептал одними губами:
— Мертв!
Никто из них не знал причин катастрофы, даже Мишин, единственный в экипаже теоретик и практик мгновенной “струнной” связи. Работником Управления аварийно–спасательной службы он стал недавно. И первый же его полет в составе аварийного патруля начался катастрофой, причем пострадал сам спасательный шлюп.
Мишин подумал было, что приемная тахис–станция каким–то невероятным образом вышла из резонанса, и это послужило причиной аварии, но такое предположение нельзя было доказать, и он промолчал.
Маленький их кораблик был поврежден, что называется, надежно: киб–координатор не работал, навигационные системы тоже, лишь системы жизнеобеспечения еще кое–как дышали, снабжая рубку кислородом и крохами электричества. Через два с лишним часа прозрели уцелевшие экраны, но информации о положении шлюпа это не прибавило. Слева по носу шлюпа тускло светила волокнистая россыпь мрачных багровых звезд. Справа, совсем близко, пылало косматое оранжевое солнце. Несмотря на свой опыт, ни Диего Вирт, ни Габриэль Грехов не могли определить, куда вышвырнул их взбесившийся тахис–канал.
“Неклассическая ситуация, — подумал Грехов, с горечью сознавая свое бессилие. — Авария на спасательном модуле — нонсенс! Ирония судьбы. Что произошло на самом деле? Станция на Земле бросила нас по “струне” всего лишь на сто пятьдесят миллионов километров, к Меркурию, а оказались мы здесь… неизвестно где, разбитыми чуть ли не вдребезги. Наверное, такие случаи бывали только в самом начале тахис–плавания. Как же выпутываться из этого положения?”
И тут озарился пепельным светом центральный экран, и в его глубине выплыл горб близкой планеты…
Шлюп падал уже несколько часов.
Из разбитых блоков пульта Грехову удалось вдвоем с Мишиным собрать слабенькую схему ручного управления, и тогда у всех затеплилась смутная надежда на спасение.
За это время они подробно рассмотрели планету: то, что она могла стать их могилой, не умаляло интереса. Планета представлялась мертвой. Безусловно, это первое впечатление было сугубо эмоциональным: растительность — они открыли степи и леса — уже жизнь! Однако люди невольно искали в безмолвных просторах степей намеки на жизнь разумную и не находили.
Шлюп заканчивал второй, и последний, виток.
Мишин попробовал включить аппаратуру экспресс–анализа, но попытки его не увенчались успехом. Зато он первым обнаружил странную деталь на поверхности планеты. Сначала Диего Вирт шутки ради предположил, что перед ним конец планетной оси вращения. Потом ему же показалось, что это искусственное сооружение, башня необычной формы. Но лишь опустившись до уровня запрещенной орбиты, на которой они уже не могли уберечь шлюп от падения, даже если бы работал двигатель, люди поняли, что видят гигантское — около трех километров высотой! — дерево.
— Ущипните меня! — пробормотал Мишин. — Я сплю. Ей–богу, дерево! Или я на самом деле сплю?
— Эка невидаль — дерево, — пренебрежительно сказал Диего Вирт. — Лучше бы то была антенна даль–связи.
— Да вы что, ребята? Это же то самое Дерево спасателей! Помните историю с “Клинком солнца”?
— Сказки! — грубо ответил Диего по привычке не унывать в самых трудных ситуациях. — Давайте прощаться, что ли, шлюп уже падает.
Грехов в ответ мотнул головой, продолжая копаться в развороченном пульте. А через несколько минут, когда ждать больше как будто было нечего, Мишин вдруг сморщился и, стыдясь своего порыва, сунул Вирту жесткую темную ладонь. И почти сразу же Грехов крикнул:
— Держитесь!
Толчок включенного двигателя бросил людей в глубину кресел. Затем последовали толчки и еще…
Сначала Диего вытащил безвольное тело Мишина, с трудом ворочаясь в смятой, перекошенной рубке. Передохнул и полез в шлюп снова. Вынес Грехова и несколько минут ждал, пока пройдет боль в груди. Потом уже автоматически вернулся за мертвым пилотом. Саше Леху было все равно, где лежать.
Хотя шлюп был почти неуправляем и при посадке пропахал носом несколько сот метров, экипаж он спас. Люди отделались ушибами и ссадинами.
— Слава твоим создателям! — проговорил с улыбкой Диего, погладив с нежностью шероховатый бок шлюпа. — Запас прочности просто поразительный, почти как у человека, да, командир?
Грехов зашевелился, поднялся с трудом, упираясь кулаками в желтоватую почву, оглянулся на целый с виду шлюп и снова лег на спину, стал смотреть на открытое ими с орбиты дерево, наслаждаясь покоем и ощущением уходящей боли. Диего подошел и лег рядом, тоже глядя на дерево. По странной случайности они упали рядом, всего в полукилометре от этого оптического, а может быть, и материального, во что было трудно поверить, феномена. Очнувшийся Мишин сопел рядом, и все трое ни о чем не думали, просто лежали и смотрели на дерево.
— А дела–то наши дрянь, — сказал наконец Диего равнодушно.
— Не паникуй раньше времени, — отозвался Грехов невнятно.
— Да я и не паникую, просто констатирую факт. — Диего пожал плечами, что вызвало укол боли в спине, перевел взгляд на Мишина. Тот окончательно пришел в себя и сел, дыша тяжело, с хрипами. Нереальная прозрачность пленочного скафандра позволяла видеть его измученное, посеревшее лицо.
— Это вовсе не сказки, — проговорил Мишин, словно продолжая прерванный на орбите спор. — Можете смеяться или иронизировать, но это дерево, выполняющее желания. О нем постоянно толкуют пилоты галактических транспортников и даль–разведки. Одно время его даже пытались искать.
