Поэтому зла ни на кого я не держу. Был один футболист, который после пытался свести со мной счеты через интервью. Да, я не поставил его в состав. Но я считал, что от игрока с таким функционалом пользы в конкретном матче будет меньше. Мне его искусственно ставить, потому что он так хочет? Или потому что ему надо засветиться и подписать на улучшенных условиях? Я ставил сильнейших игроков.
Из воспоминаний Виктора Онопко:
– На Евро-1996 в сборной было полкоманды футболистов, которые уже поиграли за границей. У некоторых из них были личные контракты с производителями экипировки – ребята должны были играть в бутсах и перчатках тех фирм, которые им платили деньги. А РФС тогда жестко потребовал, чтобы все футболисты играли в «Рибоке», – в этом случае федерации перепадали бы ощутимо большие деньги. Это стало первым камнем преткновения. Вопрос ребром встал уже в Англии, когда мы только приехали туда. Федерация вполне могла пойти на компромисс, но делать этого долго не хотела. А ведь одна из ее основных задач – находить общий язык с первой сборной. Ведь именно первая сборная содержит весь РФС, именно под нее спонсоры дают деньги.
В итоге футболисты, которые не хотели прогибаться, отстояли свои права и играли в чем хотели, но нервов друг другу попортили прилично. В «Рибоке» же выступали игроки из российских клубов и часть легионеров, в том числе я. Кстати, эти бутсы были не слишком удобными.
Второй вопрос касался премиальных. За выступление на турнире и за набранные очки федерация получает определенную сумму. Значительная ее часть должна была достаться команде. Мы ждали, что РФС четко все распишет – сколько мы получим за победу, за выход из группы. Но это затянули до последнего момента. Суммы предлагались смехотворные. При этом там были условия, которые были очень невыгодны для команды и выгодны для федерации. В итоге контракт от лица команды я подписал за два дня до игры с Италией. Не знаю, обиделись ли на меня ребята, но что-то подписывать было надо.
Иваныч же оказался между двух огней. Все эти разборки – по бутсам, по деньгам – это не его. У него голова болела о футболе, а тут его загрузили и другими проблемами.
У игроков и до этого были вопросы к федерации. И по форме, и по гостиницам, и по перелетам. Авиабилеты для нас покупались в экономкласс. Только когда в структуру сборной вошел Михаил Гершкович, мы стали летать бизнесом.
Из воспоминаний Владимира Бесчастных:
– Я помню тот скандал так. Игроки сборной должны были получить деньги за выход в финальную стадию чемпионата Европы. Сначала нам говорили, что мы получим их сразу же. Потом сроки перенеслись – нам пообещали выдать их на сборах перед чемпионатом Европы. Потом сказали, что после сборов. После этого заверили, что получим уже в Англии, сразу после приезда. Там начали говорить, что нам все перечислят после первой игры с Италией. Плюс были другие вопросы. Увы, представители РФС тогда еще жили советскими понятиями. Мол, как они скажут, так и будет. А многие ребята поиграли в Европе, познали другой мир – и не захотели мириться с таким отношением. Раз дал слово – его надо держать.
Лично для меня так остро, как для некоторых других, этот вопрос не стоял. Я был все еще молодой парень, и для меня главным было играть.
Но скрывать нечего – скандал в сборной сказался на состоянии команды и ее игре.
* * *
В тренировочном цикле на Евро-1996 к каждой сборной был прикреплен именитый европейский тренер. Он следил за работой команды, тихо, не выпячивая себя. И при желании тренер сборной мог с ним пообщаться. Мне повезло – нам в качестве такого наблюдателя достался Ринус Михелс. Знаменитый голландец, создатель тотального футбола.
Я его не видел и не слышал. Но после одной из тренировок ко мне подошел Геннадий Олегович Логофет, который на Евро-1996 был в штабе нашей команды в роли переводчика.
– Знаешь, наши тренировки смотрел знаменитый Михелс, – сказал он. – Если хочешь, можешь с ним пообщаться. Сейчас он сидит в ресторане и готов побеседовать.
– Хочу? – переспросил я. – За счастье посчитаю!
Пришел, сел, начали разговор. И тут он говорит мне такую фразу: «Если бы я не знал, к матчу с какой командой вы готовитесь, я бы четко определил – к Италии». Мне было очень приятно. Я тогда и предположить не мог, чем в итоге обернется для нас этот чемпионат Европы. Футбол наказывает фраеров. Нас он в итоге как раз и наказал.
И все уже было против нас. В матче с Италией Казираги забивал первый гол из явного офсайда – но судьи его не заметили. Во встрече с Германией Ковтун пошел в подкат на соперника, но в итоге даже не задел его – и все равно получил красную карточку.
* * *
Последний матч с чехами уже не вызывал никаких эмоций. Да, забили три мяча, сыграли вничью с будущими вице-чемпионами Европы. Но легче от этого не было. Я все для себя понял уже после демарша игроков. Да и они сами все понимали.
Можно ли было избежать этой истории на Евро-1996? Не знаю. Возможно, нельзя. Прими я на том турнире сторону футболистов, мы бы просто не вышли на матч с Италией, и это был бы позор на весь мир. Поддержи в открытую руководство – встретил бы жгучее непонимание со стороны игроков. Я уже тогда слышал претензии в свой адрес: «Вы что, принимаете сторону этих жуликов?» Я ответил: «Нет, ничью сторону я не принимаю. Я только на одной стороне – на стороне футбола».
Из воспоминаний Александра Тарханова:
– Я приехал в Англию на два дня позже остальной команды – когда конфликт уже полыхнул. Зашел в гостиницу, увидел Романцева. Говорю:
– Сейчас я заселюсь и подойду.
Тот в ответ:
– Не селись, мы уезжаем.
– В смысле?
– Мы здесь ничего не выиграем.
После этого он обрисовал мне ситуацию.
Я, конечно, отговорил его от отъезда. Но нормальной работы уже не было. Если бы я приехал пораньше, я бы мог отговорить ребят от резких шагов и заявлений – со многими из них я был в хороших отношениях. Но, когда мина сработала, что-то изменить уже было нельзя. Жаль, что все так сложилось. Команда на том чемпионате Европы вполне могла выстрелить. А в итоге в финале оказались две команды из нашей группы – Чехия и Германия…
Из воспоминаний Георгия Ярцева:
– На Романцева сильно подействовал скандал на чемпионате Европы. Он не ожидал такого демарша от игроков. Тогда и трибуны скандировали разную ерунду. Я удивлялся: как он вообще может жить под таким прессом? Но позже сам возглавил сборную и прочувствовал его на себе. Олег тогда с улыбкой спросил меня: «Ну как тебе?»
* * *
Раны от того турнира полностью так и не зарубцевались. Как и от неудачного выступления в Японии и Корее. Все неудачи моей карьеры остались вместе со мной. Такие моменты не забываются. Ведь это не исправить. Как нельзя отменить гол, который в 1999 году Филя забросил сам себе. Нельзя переиграть полуфинал Московской Олимпиады со сборной ГДР, который мы проиграли, будучи на голову сильнее соперника. Понятно, что футбол – всего лишь игра. Не стреляться же после каждого поражения! Но все это тем не менее останется на всю жизнь.
