Хотя у меня в карьере тоже был такой случай в 1980 году. Я прилетел в Болгарию на товарищеский матч национальной команды с другого сбора, где готовилась сборная клубов. Сумку с бутсами оставил там – в полной уверенности, что администратор ее заберет. А тот по какой-то причине не взял ее. Что делать? Чудом нашли бутсы на размер меньше. Но они немецкие, из кенгуриной кожи, почти не растягивались. Выход нашел такой. Я жил в номере с Володькой Бессоновым. У него нога на размер меньше этих бутс. В итоге он нацепил шерстяной носок и полночи их разнашивал. А другие полночи – я. Все-таки разносили их. Отыграл в них полный матч, причем здорово – мы победили 3:1.
В плане экипировки я современным футболистам по-хорошему завидую. Я в бытность игроком в одних бутсах чуть ли не три сезона отыграл. «Адидас», но югославского пошива. Мне немецкая модель не подходила – у меня нога широченная. А югославские чуть-чуть разнашивались. В них и играл. Все залатанные, перештопанные. Сапожник чуть ли не после каждого матча подшивал мне их. Но в конце, когда осталась чуть ли не одна подошва, развел руками: извини, но тут я уже ничего не могу сделать.
Из воспоминаний Дмитрия Аленичева, полузащитника «Спартака» 1990-х годов:
– В 1995 году был момент, когда Романцев на месяц отправил меня в дубль. Как и любому молодому футболисту, мне свойственно было ошибаться в силу возраста. Игра у «Спартака» в тот момент шла, и у меня стало что-то получаться. Я посчитал, что уже многого достиг, и снизил к себе требования. Вел легкий образ жизни. У нас была своя компания, порой мы гуляли допоздна и на тренировки приходили сонными. Олег Иванович это заметил и на собрании команды объявил, что я буду тренироваться во второй команде. Вместе со мной в дубль по той же причине были переведены Саша Липко и Андрей Коновалов. Тогда еще Романцев настоятельно попросил, чтобы мы не затягивали в свою компанию Егора Титова.
Считаю, что он поступил правильно. Я сразу же взялся за ум. Понял, что в дубле я могу зачахнуть – или в лучшем случае поеду куда-нибудь на Камчатку. Я проанализировал ситуацию и понял: надо сделать все, чтобы вернуться в основную команду тем же футболистом, что я и был, и даже сильнее. В итоге Олег Иванович, очевидно, заметил, что мое отношение к делу поменялось в лучшую сторону, и вернул меня в основу.
* * *
Странно слышать, что некоторые игроки меня боялись. Что я – их съем, что ли? Мне не нравится это слово в данном контексте. Тогда надо говорить и о том, что мы Бескова боялись. А этого не было. Мы просто понимали, что это человек, который может повлиять на твою судьбу.
Думаю, что уважение ко мне было. Подчеркну – это было взаимное уважение, когда друг друга подвести нельзя. Хотите назвать это страхом – называйте. Я сам удивился, когда прочитал в интервью Титова об этой боязни. По-моему, уж с ним-то общение всегда шло через взаимные приколы. Мы до сих пор поддерживаем с Егором отличные отношения. Зимой тут пересеклись в манеже. Мне в этот момент как раз позвонил Гершкович. Я вытащил из кармана свой старый кнопочный телефон, начал разговаривать. Егор увидел и не упустил случая меня подколоть:
– Олег Иваныч, я смотрю, у вас десятый айфон?
– Да, могу себе позволить. Тебе достать, у меня есть связи? – отшутился я.
* * *
Конфликтов с футболистами у меня не было. Был у меня в «Спартаке» парень из «Пресни», Андрей Муравьев. Талантливый, из него можно было слепить приличного футболиста. Я ставил его в состав в товарищеских матчах. И тут ситуация. Сбор в Тарасовке. Время – без пяти одиннадцать, пять минут до отбоя. Я иду прогуляться, посмотреть на окна: все ли на местах? И вижу: он идет – девушку провожает в общежитие. Говорю ему:
– Вообще-то у нас сборы.
– А что, девушку нельзя проводить?
– Нет. Вот когда матч закончим – будет свободное время. Тогда делай что хочешь: гуляй, девушку провожай. А сейчас иди на место.
Тогда он говорит:
– Если вы так, то я ухожу из команды.
– Хорошо, – отвечаю ему без паузы.
– Когда надо подойти? – спрашивает.
– Прямо сейчас иди собирай вещи. Электрички еще ходят.
Больше я его не видел. Вроде бы после этого он пробовал себя в одном из немецких клубов низшего дивизиона. Но на серьезном уровне так и не заиграл.
Я о таких разговорах и таких решениях никогда не жалел. Они укрепляют дисциплину. Становится меньше разгильдяйства. Ребята понимают: вытворит что-то похожее другой, я и другого отправлю домой.
При этом многим ребятам я давал второй шанс. Была, например, в 1989 году такая история. У меня в команде был один футболист. Фамилию называть не буду. Скажу только, что игрок классный. Сейчас жив-здоров, живет далеко за границей. Команде он был нужен. Но любил нарушить режим. И никак за ним не уследишь. Смотришь, рюмок и стаканов на столе не стоит – так он в борщ водку себе нальет. Вроде никто не видел, как он пил, а смотришь – уже никакой.
Как-то у нас была важная игра. И я сказал доктору Василькову: «Давай ты останешься ночевать с ним, прямо в его номере, а завтра я». Прошел день, провели тренировку. Моя очередь дежурить. Выхожу на балкон, смотрю – веревка висит. И он бутылку поднимает. Оказывается, он до этого дал деньги рабочим, и они сбегали в магазин. Думал, раз стемнело, то Романцев ничего и не увидит. И тут я так не вовремя вышел на балкон.
Что делать? Спускаюсь к рабочим: «Ребята, спасибо за все, но свою работу в Тарасовке вы закончили». Потом иду к игроку: «Смотри, ты двух семейных людей без работы оставил. И все – из-за своей пагубной привычки».
Через полчаса приходит ко мне: «Олег Иванович, поверьте: больше глотка не сделаю. Только возьмите их назад». Говорю ему: «Хорошо, ты приносишь мне справку, что ты закодировался, а они пусть завтра приходят – возьму их обратно». В итоге так все и вышло. Он пришел, принес справку. И с тех пор вообще не пьет. Вот какое было воспитание.
* * *
Сложные ребята у нас были. Я, конечно, знал, что Андрей Иванов был «зашитым». Хотя в свою бытность тренером серьезных срывов за ним не наблюдал. В команде он не пил. Игроком он был не очень высокого класса – высокий, худой. Да, он играл у меня, но у меня и Баранов с Канищевым играли. Бывают футболисты для чемпионства, а бывают такие, чтобы команда просто существовала.
Когда парни в таком молодом возрасте уходят из жизни, это всегда трагично. Первым шоком для меня была смерть Володи Никонова. Он рано закончил карьеру. Говорят, баловался наркотиками. Заканчивать всегда тяжело. Кто-то выживает, находит свою нишу в жизни, а кто-то нет. Очутиться нигде после триумфа – испытание. Некоторые пропадают.
Из воспоминаний Виктора Зернова:
– Андрей Иванов – мой воспитанник. Еще в школе «Спартака» он отличался разгильдяйством. И уже тогда любил чуть-чуть нарушить режим. Директор школы рассказывала, что его заметили выпившим на выпускном. Когда стал постарше, возможно, стал аккуратнее на людях. Как игрок Иванов неплохо чувствовал мяч, игру, умел отдавать тонкие передачи. Потом его перевели в защиту, и там ему стало сложней, особенно в отборе – с его-то ростом!
