У соперников, конечно, запомнился Марадона. Он тогда только начинал свой яркий путь в футболе, но уже выделялся. Именно он забил нам гол. Но мы сравняли счет и в итоге сыграли 1:1.
* * *
Печальная глава в истории той сборной – проигрыш в полуфинале московской Олимпиады сборной ГДР. Значимость того турнира руководство подчеркивало всеми возможными способами. Перед самым турниром пошли накачки. Нас даже в мавзолей Ленина сводили без очереди – в компании героя Советского Союза Алексея Маресьева. Думали, это поднимет патриотический дух. В команду приезжал председатель Спорткомитета Валентин Сыч, говорил помпезные речи.
С ним у меня связана одна история. Он решил, что раз он такой большой начальник, то может прямо во время тренировки ходить по полю. А меня настолько эти накачки достали… В какой-то момент я получил мяч – и как запулю ему в спину! А кто докажет, что я это сделал специально? Идет тренировка, мячи летают туда-сюда. Зато Сыч моментально ушел с поля. Видимо, все понял.
Поражение в полуфинале от сборной ГДР – как заноза в сердце. Никто не понял, как это произошло. Перед игрой мы были уверены, что победим. И были на голову выше немцев. Но на нас обрушилось сумасшедшее невезение. Немцы создали один-единственный момент и забили гол. А мы могли забить раз десять, не меньше – но каждый раз что-то мешало. Так и проиграли. Не слукавлю, если скажу, что это самое большое разочарование в моей футбольной жизни.
* * *
В роли члена делегации в паре поездок нас сопровождал легендарный Лев Яшин. Вспоминаю один случай, связанный с ним. Я курить начал поздно, уже на излете карьеры. Начал понимать, что уже не тот, что ребятам не помогаю как раньше, – и закурил. Нервничал.
А в сборной ребята не то чтобы отчаянно дымили, но покуривали.
Как-то полетели на сборы в Коверчано. 1980 год. Яшин в составе делегации. Ребята взяли по пачке сигарет, но у них быстро закончились. А Лев Иванович всегда возил с собой дипломат, полностью набитый «Явой».
И тут «Блоха» говорит мне:
– Аль, сходи к нему, попроси. Он же знает, что ты не куришь.
Подхожу:
– Лев Иванович.
– Что, закончилось?
– Ну да.
Достает пачку:
– На всю команду.
* * *
Вспоминаю еще один случай, связанный с Яшиным. На «Динамо» проводился матч в честь его 60-летия. Он позвал меня сходить на него. Я говорю:
– Лев Иванович, у меня тренировки. По пробкам ехать надо. Да и кто меня пустит, у меня же нет динамовского пропуска.
– Зачем тебе пропуск? Ты скажи, что ты Романцев. Пропустят!
– Нет, – говорю. – Я так не умею.
– Ну ладно, я тебя встречу у выхода.
Договорились. Приехал – у выхода стоит Лев Иванович.
– Пойдем, – говорит.
Подходим ко входу – там охранники.
– Вы куда? Кто такие?
Я аж руками всплеснул:
– Как куда? Этот же матч в честь него!
И хохочу. Он мне:
– Салага, чего смеешься?
– А представляете, я бы подъехал и сказал: «Я – Романцев». Меня бы отсюда пинками выпроводили!
Я никогда не умел лезть без очереди, кого-то отталкивать. Таким же был и легендарный хоккейный тренер Виктор Васильевич Тихонов. Помню встречу с ним в «Спартаке» – я тогда уже был тренером и президентом. В клубе продавали билеты на какой-то важный матч. Смотрю: в очереди стоит Виктор Васильевич. Я ему:
– Виктор Васильевич, вам не стыдно? Я вас считаю своим другом. Я президент «Спартака» и главный тренер, а вы тут стоите в обычной очереди.
– Да неудобно, люди же стоят.
– Идите сюда, что значит «неудобно»?
Вот какой был человек.
* * *
Когда я был в сборной, часто общался с Лобановским о его видении футбола и многое от него почерпнул. Он рассказывал, как проводил тренировки. У Бескова они все время шли по полтора-два часа. А Лобановский как-то сказал: «Хочешь дать ребятам нагрузку – дай им 45 минут, но так, чтобы они выползли с поля».
У Лобановского играл футболист Павел Яковенко, который потом работал в «Уралане». Я был свидетелем одного их разговора. Яковенко сказал: «Валерий Васильевич, я даю то же, что и вы, только еще больше». Лобановский посмотрел на него и ответил: «Паша, запомни: больше не значит лучше». В итоге у Паши на тренерском поприще так и не получилось. Потому что это искусство – понять, когда дать нагрузки, какие и сколько. Простым копированием ничего не добьешься. Поэтому он и был Лобановский, а не Яковенко.
В Лобановском многие видели неприступного человека. По мне – он был очень добрым и порядочным. Да, он не улыбался и не травил анекдоты, как некоторые, но разговаривать с ним было одно удовольствие. Интеллигентный, умный, начитанный. И в разговоре всегда был уважителен – ничего лишнего не позволял.
А однажды произошел случай, когда он встал на мою защиту. Дело было уже в те годы, когда я сам тренировал «Спартак». В 1997 году мы проиграли в финале Кубка Содружества руководимому им киевскому «Динамо» – 2:3. После матча пришли с Лобановским на пресс-конференцию. А там сидел один журналист, который всегда искал повод, чтобы меня поддеть. И вот начинается пресс-конференция, и он задает вопрос:
– А вам не кажется, Олег Иванович, что после такого поражения вы должны подать в отставку?
Я был еще молодой, закипел. Думаю, сейчас встану и как дам по роже!
Лобановский увидел мою реакцию, положил свою руку сверху моей и шепнул мне: «Успокойся, я через все это проходил. Я отвечу». И говорит:
– Вы можете любить Романцева или не любить. Но не уважать его вам никто не позволит!
Спасибо ему за такие слова.
Глава 9
Спартаковские истории
Шесть лет, проведенных мной в «Спартаке» в качестве игрока, – это масса ярких и интересных случаев. Когда мы собираемся с ветеранами, всегда с удовольствием вспоминаем эти времена. Некоторые байки я расскажу в этой главе – в виде зарисовок.
* * *
Из всех матчей чемпионата СССР особняком всегда стояли встречи с киевским «Динамо». В Киеве нас при любом результате встречали и провожали «горячо». Обычно проходило минут двадцать после матча, мы даже не все успевали помыться, а надо было дружно садиться в автобус. Он подво-зил нас прямо на перрон – дверь к двери. Мы сразу прыгали в вагон. Естественно, все вокруг было оцеплено милицией.
Но местные все равно находили способы, чтобы нам досадить. Они успевали проехать на автобусе несколько остановок и встречали наш поезд чуть впереди – с камнями. Помню это место – там была гора, а поезд ехал в ложбине.
