Святые выходили в мир уже готовыми, аккуратно уложенными в скромные гробы, освобожденными от пыли, паутины, травы и земли, опрятно прикрытыми чистым полотном. Каждого снабжали карточкой с именем и происхождением, подробным изложением биографии и обстоятельствами мученичества, а также указанием атрибута и территории посмертного действия мученика, определявшего, о какого рода заступничестве можно его просить, какие молитвы к нему обращать. Каждый святой имел свои атрибуты и свою область действия, подобно сегодняшним героям компьютерных игр. Один придавал отваги, другой приносил счастье. Один заступался за пьяниц, другой боролся с грызунами…
Заказов со всех концов Европы не пришлось долго ждать. Каждое прошение папе, каждое обращение к его верховной священной власти содержало также просьбу прислать реликвию святого в обмен на небольшое пожертвование. Такая реликвия сразу поднимала статус разграбленных церквей, возрождавшихся после насилия протестантов, привлекала народ под своды святого места и позволяла приобщиться к ореолу мученической святости, напомнить, что мир земной – ничто в сравнении с Царствием Небесным. А также что: memento mori.
Работа над святыми римскими мучениками продолжалась долгие годы. Сотрудники канцелярии – смышленые фантазеры-семинаристы – шли дальше и становились нунциями и кардиналами, исполненные смирения монахини умирали, испуская тихий вздох, папы погружались в Лету, сменяя друг друга, словно листочки в календаре: Сикст, Урбан, Григорий, Иннокентий, Климент, Леон, Павел и снова Григорий, вплоть до папы Урбана VIII. В 1629 году канцелярия по работе со святыми еще существовала, а для повышения качества труда писцов снабдили вспомогательными таблицами и списками. Это было сделано для того, чтобы методы пыток, виды смерти, обстоятельства, имена и атрибуты не повторялись слишком часто.
Назавтра сестра Анна рассказала мне, что в свое время с изумлением услышала биографию святого из одной церкви, расположенной в нескольких сотнях километров от монастыря. Ей вдруг стало обидно, потому что история жизни и мученичества того чужого святого, кажется, по имени Риус, поразительно напоминала судьбу их Оксентия. Видимо, авторам не хватило фантазии. А еще Анна в свое время наткнулась на один труд, созданный уже в XX веке и освещавший феномен римских святых мучеников с сугубо научной точки зрения; так вот, в нем говорилось, что можно заметить сменявшие друг друга на протяжении этих десятилетий своеобразные моды. Например, в конце XVI века в течение нескольких лет появилось множество святых, насаженных язычниками на кол, и всякий раз описание мук было реалистичным и живописным, а литературный талант анонимного папского чиновника заставлял читателя содрогнуться от ужаса. В этот же период святые-женщины страдали главным образом от отрезания груди, которая потом становилась их атрибутом. Обычно они держали ее перед собой на подносе. Во второй половине XVII века особой популярностью пользовалась декапитация. Отрезанная голова волшебным образом находила тело своего бывшего обладателя и столь же волшебным образом с ним срасталась.
– Ты ведь психолог, – сказала настоятельница, – так что должна хорошо понимать их – тех, кто сочинял истории мученичества. Даже в придумывании самых чудовищных ужасов пишущий непременно найдет для себя толику удовольствия, верно?
Я ответила, что целительно уже само осознание существования области мира худшего, нежели тот, что стал нашим уделом.
– Уже одно это должно побуждать нас к тому, чтобы испытывать величайшую невыразимую благодарность Творцу, – подытожила сестра Анна.
Кроме того, со временем святые стали получать все более экзотические имена, видимо, потому, что список популярных и широко распространенных был уже исчерпан. Так начали появляться святые Осианы, Магденции, Амартии, Ангустии, Виоланты, а среди мужчин – Абгоренций, Милруппо, Квинтиллион, а также святой Оксентий, который ранней весной 1629 года и достался монастырю.
– А вы не знаете, чем они там занимаются? – спросила я сестру Анну, указывая рукой на видневшееся высоко наверху здание Института, в очередной раз спустившись в монастырь.
Сестры слыхали, что там проводятся какие-то важные исследования. Это все.
Мы складывали белье тем способом, что распространен во всем мире, везде, где существуют пододеяльники, наволочки и простыни, где существуют одеяла, подушки и ночные рубашки: стояли друг напротив друга и растягивали наискосок большие прямоугольники льняной и хлопчатобумажной ткани, чтобы вернуть им форму после стирки. Сообща мы быстро установили последовательность: сперва наискосок, потом сложить по бокам и быстрыми, короткими рывками вытянуть, затем сложить пополам и снова наискосок, и наконец, сделав друг навстречу другу несколько шагов, сложить ткань аккуратным прямоугольником. И все сначала.
– Мы догадываемся, в чем дело, но догадываться и знать – не одно и то же, – сестра Анна всегда говорила о себе во множественном числе, после стольких лет пребывания в монастыре ее идентичность сделалась коллективной. – Не волнуйся, дорогая, – добавила она, и это прозвучало почти ласково. – Церковь всегда тяготеет к добру.
Окси глядел на нас своими глазами из полудрагоценных камней, которые были вставлены в глазницы, выстеленные уже совершенно выцветшим шелком, изображавшим веки. Брови из темно-красных драгоценных камней, казалось, приподнялись в холодном, исполненном недоверия удивлении.
По ночам интернет невольно выводил меня на иные тропы, еще более живописные – посмертных историй святых, а точнее, их земных останков, поклонения пальцам, щиколоткам, пучкам волос, извлеченным из тел сердцам, отрезанным головам. Четвертованный святой Войцех, разосланный церквям и монастырям в качестве реликвии. Кровь святого Януария, которая регулярно переживала таинственные химические перевоплощения, меняя состояние и свойства. А также кражи святых тел, разделение останков на реликвии, чудесным образом множившиеся сердца, ладони и даже крайняя плоть маленького Иисуса – sacrum preputium. На сайте аукционов в архиве было много предложений частей тел святых. А первое, что мне открылось, была рака с останками Иоанна Капистрана, которую предлагали приобрести на сайте Alegro.pl за 680 злотых.
В конце концов я отыскала нашего героя из сушильной: святой Оксентий мученик, дрессировщик львов, которых во времена Нерона кормили христианами. Однажды ночью лев заговорил с ним человеческим голосом. Это был голос самого Иисуса Христа. Не написано, что́ сказал лев голосом Христа, но утром Оксентий обратился в христианскую веру, выпустил львов в лес за городом, а сам был пойман. Прежде палач, он стал жертвой. Львов тоже поймали, и Оксентия вместе с другими христианами бросили им на съедение. Львы, однако, не тронули своего бывшего хозяина, поэтому люди Нерона его зарезали, а львов закололи мечами. После смерти тело Оксентия выкрали христиане и тайно похоронили в катакомбах.
– Я стояла перед гостиницей и боялась сделать шаг, – сказала сестра Анна.
Мы сидели в большой пустой кухне, другие сестры уже ушли, тщательно рассортированные отходы тоже исчезли. Она присела на подоконник и выглядела удивительно молодо.
