Джанет приветствовала меня теплой улыбкой со своего места за стойкой администратора, когда я прошел мимо нее в комнату отдыха, где постояльцы, большинство в инвалидных креслах, кучковались небольшими группами, словно шахматы в неоконченной шахматной партии. Карла я нашел на его обычном месте. Его инвалидное кресло было развернуто лицом к картине в окне. Он смотрел на белье, развешанное на перилах балконов дома напротив. Я остановился на полпути, обнаружив, что к Карлу пришел посетитель: мужчина лет шестидесяти пяти с волосами цвета соли с перцем, которые топорщились и падали на затылок, точно согнутый ветром камыш на пруду. Рука мужчины лежала на предплечье Карла, и он тоже, пока они разговаривали, смотрел в окно.
Вернувшись к стойке администратора, я окликнул Джанет, склонившуюся над бумагами, и осведомился у нее насчет неожиданного посетителя.
– Ой, да это же Вирджил, – ответила Джанет. – Вот только фамилию я запамятовала. Единственный посетитель, который бывает у Карла… кроме тебя.
– Они что, родственники?
– Сомневаюсь. Думаю, они просто друзья. Возможно, познакомились в тюрьме. Возможно, они были… ну ты понимаешь… специфическими друзьями.
– У меня как-то не создалось впечатления, что у Карла имеются подобные отклонения, – возразил я.
– Он тридцать лет просидел в тюрьме. Это единственное отклонение, которое он мог себе позволить. – Джанет приложила руки к губам, хихикнув над сорвавшимися с них греховными мыслями.
Я улыбнулся в ответ, скорее чтобы завоевать ее симпатию, нежели разделить ее шутку.
– Как думаете, мне можно вернуться? Не хочется им мешать, если они… – Я замялся, не зная, как закончить фразу.
– Что ж, попробуй. Если ты им помешаешь, он тебе скажет. Возможно, Карл и худеет, как снеговик на сковороде, но не стоит его недооценивать.
Я снова направился к Карлу, который в данный момент сдержанно хмыкнул в ответ на слова собеседника. Карл никогда не улыбался в моем присутствии. От улыбки его лицо неожиданно подтянулось, и он будто сразу скинул с десяток лет. Затем он заметил меня, и его улыбка мгновенно увяла, словно у ребенка, которого оторвали от игры.
– А вот и наш сопляк, – вздохнул он.
Собеседник Карла с неожиданным безразличием поднял на меня глаза, затем протянул мне руку для рукопожатия:
– Привет, Сопляк.
– Некоторые люди зовут меня Джо, – поправил его я.
– Все верно, – произнес Карл. – Джо – писатель.
– На самом деле Джо – студент колледжа. И я не писатель, это просто домашнее задание.
– А я Вирджил… художник, – представился собеседник Карла.
– Вроде голландского мастера или «Голландского мальчика»?
[4]
– Скорее, «Голландского мальчика», – сказал Вирджил. – Я крашу дома и все такое. Правда, немного малюю по холсту для собственного удовольствия.
– Джо, не дай ему себя одурачить, – вмешался в разговор Карл. – Наш Вирджил – самый настоящий Джексон Поллок. Что, правда, не слишком помогает ему красить дома.
Карл с Вирджилом засмеялись только им понятной шутке, но я не врубился.
Уже позже я нашел Джексона Поллока в Интернете, чтобы посмотреть его картины, которые напомнили мне то, что может сотворить карапуз с тарелкой спагетти и вспышкой истерики. Я понял шутку.
– Мистер Айверсон… – начал я.
– Зови меня Карл, – сказал он.
– Карл, я надеялся, вы подпишете это для меня.
– А что это такое?
– Это доверенность. Она позволит получить ваше судебное дело, – неуверенно произнес я. – Для написания биографии мне необходимы еще два независимых источника.
– Ага, наш молокосос не верит, что я был честен с ним. – Карл повернулся к Вирджилу. – Он думает, я прячу монстра, который затаился внутри меня.
Вирджил неодобрительно покачал головой.
– Я не хотел проявить неуважение, – сказал я. – Просто моя подруга… ну, даже не подруга, а просто соседка подумала, что я смогу лучше понять вас, если взгляну на материалы судебных заседаний.
– Твоя подруга глубоко заблуждается, – произнес Вирджил. – Если ты действительно хочешь узнать всю правду о Карле, то материалы судебного процесса помогут тебе меньше всего.
– Все в порядке, Вирдж, – сказал Карл. – В принципе, я не против. Черт, это старое дело уже тридцать лет как пылится на полке! Возможно, его больше и не существует.
Вирджил тяжело наклонился вперед и медленно встал с кресла, помогая себе руками, словно дряхлый старик. Разгладив складки на слаксах, он взялся за потертую ручку ореховой трости, стоявшей у стены возле него.
– Пожалуй, пойду налью себе кофе. Тебе принести?
Я не ответил, прикинув, что он обращается не ко мне. Карл поджал губы и помотал головой, и Вирджил медленно пошел прочь хорошо отработанной, но неестественной походкой, его правая нога сгибалась и распрямлялась, как на шарнирах. Я прислушался к шуршанию его брючины чуть повыше ботинка и увидел предательский блеск металла там, где должна была быть щиколотка.
Затем я повернулся к Карлу. Мне казалось, что я должен перед ним извиниться, словно я обвинил его во лжи, захотев порыться в материалах процесса, что, впрочем, было истинной правдой.
– Простите, мистер Айвер… то есть Карл. Я не хотел вас оскорбить.
– Все нормально, Джо, – успокоил меня Карл. – Вирджил слишком старательно меня опекает. Мы знакомы уже тысячу лет.
– Вы что, родственники?
Карл на секунду задумался и произнес:
– Мы братья… крещенные огнем, но не кровью. – Он снова отвернулся к окну, погрузившись в воспоминания, обескровившие его щеки. Секунду помолчав, он сказал: – Ручка есть?
– Ручка?
– Подписать бумагу, которую ты принес.
Вручив Карлу форму и ручку, я следил за тем, как он подписывал доверенность; костяшки пальцев, казалось, вот-вот проткнут кожу, его рука была настолько прозрачной, что я практически видел сокращение каждой мышцы, когда он подписывал бумагу. Карл протянул мне подписанную форму, и я, аккуратно сложив ее, убрал в карман.
– И еще одно… – Карл говорил, не поднимая глаз и глядя на свои пальцы, которые теперь лежали у него на колене. – Когда будешь читать эти материалы, ты найдешь там очень много вещей, ужасных вещей, после которых ты можешь меня возненавидеть. По крайней мере, жюри присяжных меня точно возненавидело. Просто имей в виду, что это далеко не вся история.
– Знаю, – ответил я.
– Нет, не знаешь, – мягко поправил меня Карл, снова устремив взгляд на цветные полотенца, хлопающие на балконе дома напротив. – Ты меня не знаешь. Пока не знаешь.
