А теперь…
В местах пересечений многих линий вероятности словно вылезли огромные желто-красные волдыри. Они пульсировали, будто живые, грозя вот-вот лопнуть. И от них во все стороны, словно нити огненной паутины, тянулись вибрирующие струны цвета гниющей крови.
Отравленные линии вероятностей, измененные его волей.
– Как же так? – пробормотал в ужасе лесник. – Я же хотел как лучше…
«А получилось как у хомо, – недовольно мявкнул в голове голос новоявленного хвостатого брата. – Но тут виноват не только ты. Она должна была получить своё – и не получила. Теперь она недовольна моим Человеком».
«Кто «она»?» – не понял сталкер.
«Присмотрись».
Хвостатый брат явно лучше владел навигацией внутреннего зрения – небось, немало времени ошивался возле Монумента, осваивая его подарки. Лесника словно носом ткнули в пучок линий вероятности, сгруппированный в Припяти, в самом начале проспекта Ленина.
И лесник увидел.
Там, на растрескавшемся асфальте, должны были умереть Харон и пятиглазый мутант, который приперся в Зону из другой вселенной. Следом за ними возле завода «Юпитер» суждено было погибнуть еще одному мутанту, изрядно смахивающему на лемура, умеющего ходить на задних ногах. А около стелы «Припять» должен был закончиться жизненный путь беременной полусинтетической девицы. Но ничего этого не произошло, так как Снайпер убил брата Харона.
Теперь же одно наложилось на другое. Лесник взбаламутил Зону, изменив существующие линии вероятности, а Снайпер не дал Смерти забрать то, что ей причиталось. Фактически это тоже было изменением тех самых предначертанных линий, но теперь Мироздание рождало свои невидимые аномалии, похожие на гнойники, пытаясь вернуть существующий порядок вещей в старое русло. А именно – убить друзей Снайпера, с которыми он сейчас бодро вышагивал в направлении жилища лесника с совершенно понятным намерением.
– Смерть пытается взять то, что у нее отняли, – проговорил лесник. – Но как я-то мог так оплошать?
«Ты здесь ни при чем, – прозвучало в голове сталкера. – Тебя направили».
– Кто?!
«Те, кому нужно было отравить Зону, сделать ее уязвимой».
– Для чего? – не понял лесник.
«Для того, чтобы вернуться обратно».
* * *
– Снайпер, ты ж понимаешь – после того, как завалим того урода, мы с Настей уходим обратно, в мир Кремля.
– Понимаю, – кивнул я.
Похоже, Настя простила своего бестолкового спутника жизни, который умудрился ее пропить. Мы довольно быстро двигались по направлению к цели, но это не мешало сладкой парочке держаться за руки и бросать друг на друга умильные взгляды. Соскучились. Понимаю. Но как-то настроение у них явно не боевое, хотя озаботиться предстоящим следовало бы. Тварь, которая способна создавать из ничего биологические копии и манипулировать с линиями вероятности, достойна самого пристального внимания.
– Какая-то нищая у вас Зона, – заметил Хащщ, который шел слева от меня.
– В смысле? – не понял я.
– Да артефактов маловато, аномалий тоже негусто. Прям не Зона, а санаторий. Даже у нас, в выжженной пустыне, с этим получше было.
– Есть такое, – кивнул я. – Аномалии, они ж живые, имеют свойство дохнуть либо убивать друг друга, деля охотничью территорию. Артефакты же сталкеры выгребают потихоньку, и новых не появляется.
– Почему? – удивился Хащщ.
– Потому что некому их больше сюда сваливать, – сказал Харон. И тут же пояснил: – Недавно так называемым хозяевам Зоны, которые свой мусор сюда свозили, наваляли изрядно, мир их подпортили. А их главного мы с Фыфом завалили. Так что некому больше в нашу вселенную свои отходы сгружать.
– Нехорошо это, с Хозяевами собачиться, – покачал головой ктулху. – Не к добру. Злопамятные они. Отомстят.
– Пробовали уже, и не раз, – беспечно отмахнулся Фыф. – Мне Снайпер рассказывал. И каждый раз люлей схватывали. Что в нашей Зоне, что в американской. Так что если сунутся, и в этот раз отхватят по полной.
Между тем наш путь подходил к концу. Справа от разбитого шоссе, по которому мы шли, раскорячились развалины старого здания, а сразу за ними виднелась кромка Рыжего леса, на самом краю которого притулилась странного вида постройка – небольшой двухэтажный кирпичный дом явно технического назначения с массивной надстройкой, венчавшей крышу и сваренной из множества металлических профилей.
По мере того, как мы приближались к ней, становилось понятно – не дом это, а техническое помещение огромного грузового лифта, некогда обслуживавшего подземные лаборатории Зоны. По идее, неплохое место для того, кто решил бы поселиться здесь в одиночестве. Одновременно и мини-крепость из толстенных кирпичных стен, которые из РПГ-то не сразу расковыряешь, и наблюдательная вышка. Если на ней засесть, то при наличии снайперской винтовки и пары внимательных глаз у врагов не было ни единого шанса подойти к лифту незамеченными. Оставалась вся надежда на шама, умеющего силой мысли выпаривать туман из болотистой почвы Зоны. Самое время, кстати, этим заняться, пока тот урод на вышке не очухался и не понял, что ему грозит опасность…
Но тут внезапно меня словно толкнуло что-то изнутри, после чего вниз по позвоночнику поползла мелкая, противная дрожь. Такое бывает со мной, когда близко к моей тушке подкрадывается полный такой, упитанный трындец, справиться с которым будет очень и очень непросто.
– Стоять! – резко скомандовал я.
Несмотря на то, что командиром меня никто не назначал, вся группа немедленно замерла на месте, включая Харона вместе с восьмерыми его гвардейцами. Конечно, у каждого члена нашей грозной шайки были свои аномальные способности, во многом превышающие мои скромные возможности. Но такой вот чуйкой сталкерской, отточенной многими днями пребывания в разных Зонах Розы Миров, никто из них не мог похвастаться.
И все это знали. Потому и замерли на месте, ощетинившись стволами, пока я пытался разобраться в своих ощущениях. С чуйкой же как. Ты сначала действуешь, а потом думаешь. И это нормально, потому что на зараженных землях тот, кто много думает, обычно очень быстро погибает. Выживают здесь только те, кто действует не думая, на рефлексах, отточенных множеством стычек и закаленных в крови многочисленных ран, шрамы от которых покрывают тела опытных сталкеров, словно длинные, неровные дороги на рельефной карте.
Прошла томительная секунда… Вторая…
И тут я понял, что меня насторожило.
Гудение.
Слабое, едва слышное, несущееся из-за развалин и нарастающее постепенно. И от этого звука мелкая дрожь шла уже не только по позвоночнику, но и по всему скелету – того и гляди плоть с него начнет кусками сваливаться от такой вибрации, словно гнилая одежда с пугала. Жуть в нем присутствовала, нотки какие-то инородные, от которых очень хотелось развернуться и бежать, не разбирая дороги, подальше от источника инфернального шума.
