Единственное ложе, которое она смогла для него придумать, — одно из двух стоявших здесь кресел, на которое и свалила постельные принадлежности.
Однако, войдя в спальню. Пол проигнорировал его и направился прямо к кровати. Робин заставила себя повернуться к нему и, прежде чем поднять негодующий взгляд, со смешанными чувствами обозрела голубые пижамные штаны.
— Я ведь говорила тебе…
— Я не собираюсь спать в кресле, — сказал он. — Если ты не хочешь делить со мной постель, сама знаешь, что делать. — Пол выключил настольную лампу и удобно устроился на спине, оставив между ними трехфутовое пространство. — Спокойной ночи.
Робин не смогла заставить себя ответить. Чего ей очень бы хотелось, так это чтобы Пол пренебрег ее негодованием, сорвал с нее простыню и… В былые времена он так и поступил бы, но они, похоже, миновали.
5
Эта зима просто изобиловала чудесами. Когда они приземлились в аэропорту Далласа субботним утром, шел снег. По пути из аэропорта Уэнди буквально прилипла носом к окну машины, потрясенно наблюдая за кружащимися хлопьями.
— Как в мультике! — воскликнула она. — Можно я слеплю снеговика, когда мы приедем домой?
— Это зависит от того, сколько снега нападает и как долго он продержится. — Робин подавила зевок. — Сначала нам всем нужно как следует выспаться!
— Я не устала, — заявила девочка и через полминуты опровергла собственное утверждение, крепко заснув на заднем сиденье.
— Мне бы хотелось забрать кое-какие вещи из своей квартиры, прежде чем ехать к тебе, — робко сказала Робин. — Понимаю, это немалый крюк, зато потом не придется ехать туда специально.
— Ты оставила в доме уйму вещей, — сообщил ей Пол, не отрывая глаз от перегруженной транспортом дороги. — На некоторое время хватит.
— Странно, что ты не выбросил их, — съязвила она.
— С какой стати мне это делать? — Он ловко перестроился в другой ряд, чтобы свернуть на боковую дорогу. Его профиль казался особенно суровым в сером утреннем свете. — Просто перенес их в одну из пустующих спален.
— Чтобы не смущать Эдну? — натянуто спросила она.
На сей раз он бегло взглянул на нее и заметил, как сверкают зеленые глаза.
— Какое это имеет значение?
«Огромное!» — могла бы ответить Робин. При одной мысли о том, что эта женщина касалась ее вещей, кровь закипала в жилах.
— Тебе не понять, — сказала она вместо этого. — Держу пари, ты привел ее в дом тем же вечером, когда я ушла!
— В таком случае ты проиграла, — ровным голосом ответил Пол. — Она не провела в доме ни одной ночи.
Робин поборола внезапную слабость и голосом, полным иронии, спросила:
— Предполагается, что я поверю такому утверждению и относительно квартиры?
— Ты вольна думать все, что тебе угодно, — сказал он. — Как ты обычно и поступаешь.
— Если я взбалмошная эгоистка, то что я вообще здесь делаю?
— Я сказал — обычно, а не всегда, — последовал невозмутимый ответ. — И не кричи так.
— А иначе — что? — Робин вела себя по-детски и понимала это, но была слишком взвинчена, чтобы заботиться о словах, что срываются с ее губ.
— Иначе разбудишь Уэнди.
Ее негодование улеглось так же внезапно, как и нахлынуло. Проклятье! Ей ведь двадцать пять, а не двенадцать!
Робин повернулась, чтобы взглянуть на спящую девочку, и ее лицо смягчилось. За время, что они провели в ожидании вылета домой, она успела по-настоящему привязаться к ней и тешила себя надеждой, что это чувство хотя бы отчасти взаимно. Разумеется, она не стремилась соперничать с Полом. С самого начала между ними установилась какая-то особая связь. Робин считала это естественным, поскольку Пол был очень близок с сестрой, которую Уэнди во многом напоминала.
Последние несколько дней пролетели незаметно, вот только ночи тянулись невыносимо медленно. Она и Пол продолжали спать в одной кровати, но с его стороны не было попыток пойти дальше. Вряд ли он сказал бы «нет», если бы Робин сделала первый шаг, но она не собиралась доставлять ему такого удовольствия!
Хотя бы здесь им не придется обсуждать, где кто ляжет! Спальня, которую они делили слишком короткое время их семейной идиллии, соединялась с гардеробной, где стоял раскладной диван. Если Пол откажется воспользоваться им, я сама займу его, решила Робин. Это, по крайней мере, позволит им соблюсти видимость семейной пары в глазах Уэнди.
— Уэнди понадобится зимняя одежда, — заметила Робин, когда они наконец свернули на широкую подъездную дорогу. — Та, что я купила ей в Кейптауне, вряд ли подойдет.
— Свозишь ее в понедельник в Брэдфорд, — ответил Пол. — Ей понадобится и школьная форма.
— Может, сначала стоит узнать, примут ли ее в школу?
— Разумеется, примут.
Ей бы следовало догадаться, что он не станет полагаться на волю случая там, где дело касается Уэнди.
Она молчала, когда Пол затормозил перед фасадом красивого здания с многочисленными окнами и впечатляющей двойной дверью, вспоминая, как впервые увидела его и поняла, что именно его они и купят. Дом стал основным местом их обитания, хотя и вашингтонская квартира повидала немало. В те первые месяцы жизнь казалась прекрасной везде.
Робин заморгала, стараясь рассеять чары прошлого, не желая, чтобы Пол видел, как она оплакивает то, что они потеряли. То, что я потеряла, поправила себя Робин. Он, несомненно, не испытывает чувства утраты!
Уэнди пошевелилась, когда мотор перестал работать. Потирая глаза кулаками, она медленно и неохотно возвращалась к действительности.
— Приехали, — сообщила ей Робин, изображая оживление.
Брюки и куртка, надетые на Уэнди, были слишком тонкими, особенно для ребенка, привыкшего к жаркому климату. Однако она, не замечая мороза, выскочила из машины и широко распахнутыми глазами смотрела на высившееся перед ней здание.
— Почти такой же большой, как наш дом! — воскликнула Уэнди, от потрясения забыв на мгновение о повадках бывалого человека. Но тут же спохватилась и снисходительно произнесла: — Неплохо.
Ничего не изменилось с тех пор, как я уехала, с облегчением отметила Робин, войдя в отделанный деревянными панелями холл. Старинные напольные часы, которые она так любила, тикали по-прежнему громко и размеренно.
Дубовый сундук, который они откопали в лавке старьевщика на окраине, стоял в дальнем углу. Картины и другие предметы обстановки занимали те же места, которые она когда-то для них выбрала. Если и в других помещениях все осталось в неприкосновенности, ей может показаться, что она никогда отсюда не уезжала.
Уэнди немедленно пустилась в исследования, взлетев по широкой раздвоенной лестнице со скоростью, которую способны развивать лишь очень юные особы.
