Ричард провел через парламент несколько актов, позволивших эти безобразия прекратить. Он установил систему, при которой всякий человек, какого бы он ни был сословия, пусть самого простого, мог получить в суде, в том числе и в самом высшем, надежную защиту своих прав. Этот король провел реформу судов, в том числе и присяжных. Мировые судьи получили право освобождать людей, арестованных, под залог. Теперь до вынесения обвинительного приговора запрещалось изымать имущество лиц, задержанных по подозрению в совершении тяжкого преступления, что широко практиковалось прежде.
Ричард отменил и процедуру, красиво именовавшуюся «беневоленции», а на деле представлявшую собой откровенное вымогательство. Суть ее сводилась к тому, что короли вежливо просили подданных совершенно добровольно выдать им немалые займы, которые никогда и никому не возвращал. Ричард провел несколько законов, работавших на поддержку английской торговли. Он заботился об образовании, выделял университетам немалые деньги и первым среди европейских королей ввел стипендии неимущим студентам.
Разумеется, его противники твердили, что все это король делает, выражаясь современным языком, в поисках дешевой популярности. Этот расхожий штамп частенько использовался и против государственных деятелей более позднего времени, например Л. П. Берии, ставшем жертвой очередной черной легенды. Очень распространенный прием.
Что до казней, то их во времена Ричарда случилось на удивление мало. Если тогда кто-то и лишался головы, то всегда за какую-то конкретную вину, чаще всего – за участие в очередном баронском мятеже. Но достоверно известно, что многие вожди таких мятежей при Ричарде отделывались легким испугом и подпадали под амнистию. Это в обстоятельствах, при которых какой-нибудь другой король сносил головы направо и налево, не особенно и разбираясь в степени вины того или иного человека.
Поэтому нет ничего удивительного в том, что когда автор хроники города Йорка узнал о гибели Ричарда под Босуортом, он написал с нескрываемым сожалением: «В сей несчастливый день наш добрый король Ричард был побежден в бою и убит, отчего наступило в городе великое горевание». Очень похоже, что горожане Ричарда любили и вовсе не видели в нем кровавого тирана и притеснителя. Между прочим, это написано во времена торжества Генриха Тюдора, когда выражать симпатии Ричарду стало крайне опасно.
Томасу Мору в год смерти Ричарда было всего пять лет. Сам он очевидцем тех времен не был, при написании «Истории Ричарда Третьего» полагался главным образом на рассказы своего учителя, архиепископа Кентерберийского Джона Мортона. Вот тот-то как раз был не просто очевидцем событий, но и их активным участником. По неким своим причинам он, еще будучи епископом, стал, пожалуй, самым злейшим врагом Ричарда, влезал во все заговоры и интриги против него. За это, в отличие от незадачливого лорда Стенли, Мортон был вознагражден щедро, стал главой английской церкви.
Давно подмечено, что самые ядовитые сплетни и слухи о Ричарде, в том числе и тот, который объявлял его убийцей принцев, распространялись из тех мест, где после очередного неудачного заговора отсиживался Мортон. В отличие от Ричарда, его в Англии очень не любили. Так называемая «Лондонская хроника» отозвалась на его смерть без тени симпатии: «В наше время нет ни одного человека, который бы хотел сравниться с ним, ибо прожил он свою жизнь, вызвав к себе великое презрение и великую ненависть народа». Кстати, и на континенте слухи о том, что в смерти принцев виноват Ричард, стали распространяться только после того, как туда в конце концов бежал Мортон.
Надо сказать, что книга Мора не лишена существенных недостатков, которые ее несколько обесценивают. Он не единожды допускал преизрядные ляпы в отношении довольно заметных фигур времен царствования Ричарда. Так, комендантом Тауэра был не Роберт Брекенбери, как отчего-то полагал Мор, а сэр Джон Говард.
Короче говоря, еще четыреста лет назад, вскоре после того как династия Тюдоров пресеклась и их можно было больше не опасаться, стала довольно широко распространяться версия, что убийца принцев из Тауэра – не Ричард, а Генрих. Прямых доказательств в пользу той или иной версии нет, только косвенные. Но их массив гораздо чаще свидетельствует в пользу невиновности Ричарда и, соответственно, виновности Генриха.
Начнем с того, что Ричард вовсе не был горбатым. Столь существенную деталь, уникальную для английских королей, непременно отметили бы хронисты, но они этого не сделали, в том числе и те, которые относились к Ричарду скверно. Легенда о горбе возникла только через полсотни лет после смерти Ричарда. На самом деле у него в силу какого-то физического недостатка одно плечо было чуть выше другого, да и только, что видно на портрете.
Шекспир сделал злодея горбатым в полном соответствии с законами тогдашней драматургии. Отрицательному герою в те времена прямо-таки полагалось иметь самую что ни на есть отвратительную внешность, так что горб в эти каноны вписывался как нельзя лучше.
Авторитет Шекспира был велик. Поэтому горбатый Ричард появился на страницах книг и в фильмах. В отличном романе Роберта Стивенсона «Черная стрела» этот король Ричард так и изображен: жестокий горбун, вешающий людей направо и налево. Устами автора он выражается о себе так: «Я – единственный урод во всей армии, все остальные сложены хорошо».
И детективные романы, и жизнь учат нас простой вещи. Если убийство произошло не в состоянии аффекта, не в случайной пьяной драке, а, как гласит закон, «с заранее обдуманным намерением», то всегда должен быть мотив. Хулители Ричарда полагают, что таковой лежал на поверхности. Юные принцы, даже лишенные парламентским актом прав на корону, представляли для него смертельную опасность как возможные соперники.
Но ведь дело обстояло вовсе не так. Прежде всего надо сказать, что устранение принцев никаких проблем Ричарда не решало. Оставалось еще не менее двадцати человек королевской крови примерно с теми же правами на престол, каким обладали принцы. Ричард никогда никого из них пальцем не тронул. Зато Генрих их методично вырезал, а тех, кого по каким-то причинам не успел, извел его сынок. Равным образом и живые принцы представляли для Генриха нешуточную угрозу.
Если Ричард действительно был убийцей этих детей, то крайне странным выглядит поведение вдовствующей королевы, матери принцев Елизаветы Вудвилл. Весь последний год жизни Ричарда она получала от него солидную пенсию, регулярно бывала на дворцовых приемах, вообще поддерживала с Ричардом самые дружелюбные отношения вплоть до его смерти. Либо Елизавета была бездушной стервой, способной ради собственного благополучия улыбаться убийце своих детей и принимать от него деньги. Либо она совершенно точно знала, что Ричард в смерти ее сыновей совершенно не виноват. К тому же нельзя исключать, что принцы все-таки пережили Ричарда.
Вам, уважаемые читатели, угодно знать, как поступил с Елизаветой Вудвилл Генрих Седьмой? Извольте. Через полтора года после своей коронации он конфисковал все ее земли, а саму эту женщину насильно заточил в монастырь, где она и провела остаток жизни. Некоторых ее родственников этот тип казнил. Они тоже на свою беду обладали кое-какими правами на трон.
