— Не гони на парня, — обиделась горничная Катя, высовываясь из кухни, — у всякого от такого спектакля мозги спекутся.
— Думаешь, он на тебе женится? — ехидно осведомилась Олеся. — Как бы не так! Фигу!
— Не лопни от зависти, — подбоченилась Катя, — мужик мне, а не тебе достался!
— Брек, девушки, — приказал Никита, — начинайте уборку.
— Не надо распоряжаться в чужом доме, — сделала я замечание Бурундукову.
— Я думал, у нас теперь особые отношения, — округлил глаза нахал. — Ты так нежно сидела около меня под столом!
— Несите табуретку, — приказал Кузьма Сергеевич, — я верну светильник на место.
— Милый, какой ты ловкий! — подала дежурную реплику Аня.
— Ты умеешь управляться с электроприборами? — с недоверием осведомился Миша.
Кузьма потрогал люстру.
— Конечно. Любой мужчина с этим справится. Нужно пристроить конструкцию на крючок, скрутить два провода — и все дела. Хочешь сам попробовать?
— Нет-нет, — продюсер живо отказался от предложенной чести, — не стану мешать мастеру.
Кузьма Сергеевич засучил рукава рубашки, приосанился и начал руководить процессом:
— Олеся, тащи табуретку.
Домработница быстро выполнила приказ.
— Залазьте, это крепкая штуковина, не современная пластмасса, вещь из цельного дерева.
— Давай газету! — велел бизнесмен.
— Зачем? — удивилась Олеся.
— Прежде чем ногами на сиденье громоздиться, надо его прикрыть, — терпеливо пояснил Кузьма, — странно, что женщина задает такой вопрос!
— Я повариха, — отбрила его Олеся, — мое дело кастрюли, а прессу для табуреток нехай Катя таскает. Ей деньги за работу платят.
— А ты за так у плиты пляшешь? — не осталась в долгу Катерина. — Мать, блин, Тереза! Кормишь всех из милосердия!
Белка хлопнула в ладоши.
— Катерина! Что вам еще нужно, Кузьма Сергеевич?
Бизнесмен начал загибать пальцы:
— Отвертку, красную изоленту, ножницы, бритвенное лезвие.
Бабуля посмотрела на горничную:
— Ясно? Четыре вещи!
Недовольно бурча себе под нос, Катя удалилась. Я вытащила из газетницы лист, постелила на табуретку и сказала:
— Плиз.
Кузьма Сергеевич подошел к импровизированной лестнице и замахал руками:
— Нет! На него не встану!
Глава 14
— Плохая газета? — засмеялся Миша. — Несвежая?
Бизнесмен указал пальцем на табуретку:
— Посмотрите, как Степашка ее уложила.
— Вроде все нормально, — пожала я плечами, — или я неправильно застелила сиденье? Если так, простите великодушно, не обучена.
— В прежние годы тебя бы расстреляли, — закряхтел Кузьма. — Или в лагерь на всю жизнь отправили, лес валить в тайге.
— За что? — с любопытством спросил Никита.
Бизнесмен повернулся к Бурундукову.
— Не понимаешь?
— Не-а, — признался тот.
— А ты? — поинтересовался Кузьма у Миши.
Продюсер помотал головой, Пряников поцокал языком.
— Кто-нибудь сообразил, что произошло?
— Милый, ты очень умный, — на всякий случай с восхищением произнесла Аня.
Кузьма Сергеевич указал пальцем на газету.
— Что вы видите?
— Прессу, — заявила Маша шепотом.
— Фотографию депутата! — словно глашатай на площади, объявил Кузьма.
— И что? — не поняла я. — Снимки деятелей из Думы почти каждый день публикуют.
— Нельзя становиться ногами на лицо того, кто приобщен к управлению государством, — отчеканил Кузьма, — это опасно! Органы не дремлют! Они бдят!
— Не бойтесь, мы никому не расскажем, — развеселился Миша.
— Нет, — уперся Кузьма, — вам хаханьки, а мне отвечать придется.
Белка молча перевернула газету.
— Ну и что вы сделали? — покачал головой бизнесмен.
— Опять плохо? — возмутилась я. — Депутата же нет!
— Зато появился министр образования, — вздохнул патриотически настроенный Кузьма.
Да уж, генетическая память — удивительная вещь. Пряникову лет шестьдесят, он был ребенком в годы сталинского режима, наверное, унаследовал страх от родителей.
Бабуля сдернула газету и шлепнула на ее место журнал.
— Теперь нормально? Как насчет звезд шоу-биза? Встанете на их фотки?
Кузьма Сергеевич кивнул.
— Подайте мне руку, не хочу упасть.
Миша подставил ему плечо.
— Милый, осторожно, не поскользнись, — забеспокоилась Аня. — У тебя голова не кружится? Давление не поднялось? Может, сначала чаю выпьешь?
— Давайте люстру, — тоном Наполеона скомандовал Кузьма Сергеевич.
Никита поднял светильник.
— Не так, — осадил его Пряников.
— А как? — поинтересовался Бурундуков.
— Зайди справа, — велел Кузьма.
Следующие пять минут Пряников пытался повесить люстру на крючок. Похоже, у него серьезные проблемы со зрением и координацией движений: ему никак не удавалось насадить кольцо на крепление.
— Табуретка неудобная, журнал шуршит, какой дурак сделал крюк, зачем здесь под потолком люстра, — зудел Кузьма. — Миша, отойди, мешаешь. Степашка, не дыши, меня это раздражает. Аня, какого черта ты облилась духами? От запаха у меня голова кружится. Никита, не пялься на меня!
В конце концов Бурундуков не выдержал, схватил вторую табуретку, залез на нее, выдернул люстру у Пряникова и насадил ее на крюк.
— Отлично, я это сделал! — возликовал Кузьма. — Никита, стой тут. Научу тебя подключать электроприборы. Где красная изолента?
Я услужливо подала моток:
— Вот.
— Не подойдет, — отверг предложенный материал постоялец.
— Почему? На ней же нет портретов руководителей государства, — неожиданно сказал Геннадий Петрович.
— Папуся! Супер! — заскакала Юлечка. — Двадцать рублей!
— Эта лента синяя, — заявил Кузьма, — а мне нужна красная!
— Да какая разница? — не поняла Маша.
— Огромная, — уперся бизнесмен, — или тебе не ясно? Синий и красный — не один и тот же цвет!
— Как будто есть разница, — хмыкнула Маша.
Я удивилась: почему Леонова здесь? Ей надо сидеть с больным мужем, а не торчать в гостиной.
