После этого люди успокаиваются. В действительности здание, возведенное в советское время, на редкость хорошо сохранилось, мы с Белкой спокойно носимся по галерее туда-сюда. Иначе где нам взять все эти куклы-ужастики, коврики, имитирующие кровавые лужи, отрубленные руки-ноги-головы? Экспозицию приходится часто менять, иначе клиенты заскучают и «Кошмар» прогорит.
Вот только мы никогда никого не пугаем в торцевой части правого коридорчика, ну того, что ведет к маленькой кладовке. Постояльцам там нечего делать, но крик сейчас раздается именно оттуда.
Я поспешила вперед и увидела привидение, которое лежало на полу возле распахнутых дверей чулана, скорчившись в позе эмбриона. Белый мешкообразный костюм слегка задрался, из-под него торчали две ноги в темно-синих джинсах и белых кроссовках примерно тридцать девятого размера. Подошвы были мокрыми и грязными. На секунду я удивилась. Где так испачкался призрак? И почему в коридоре на ковре нет следов от его башмаков? Там чисто, но ведь подошвы измазаны. Рядом, стоя на коленях, рыдала Маша.
— Помогите! — закричала она, увидев меня. — Здесь человека убили!
Из моей головы выдуло все мысли об обуви и следах. Я обняла девушку за плечи и попыталась ее успокоить:
— Тише, в «Кошмаре» никто не погибает по-настоящему. Это очередной розыгрыш. Белка «зарядила» на утро прикол, а ты на него наткнулась в неурочный час. Как ты тут очутилась ночью?
— Пошла попить, — всхлипнула Маша, вытирая лицо рукавом цветастого платья, — услышала шум, дай, думаю, посмотрю, а он лежит!
— Эй, что случилось? — спросил Миша за моей спиной. — Вау! Жуть! У вас всегда людям спать не дают? — возмутился он.
— Папочка! Привидение шмякнули, — обрадовалась появившаяся Юля. — Давно пора! Оно всем надоело!
— Маша, ты как? — нервно крикнул Олег, который из-за столпившихся гостей не смог вплотную приблизиться к жене. — Отзовись, Машуля!
— Олеженька! Ты со мной! Ты здесь! — заголосила супруга и заревела белугой.
Меня удивило поведение Марии. С какой стати сисадмину помирать и где ему быть, как не в коридоре или номере?
Маша всхлипнула, лихорадочным жестом потерла шею. Ожерелье из искусственного жемчуга разорвалось, белые бусины весело поскакали по полу. Леонова не обратила на это внимания, отпихнув Юлю, бросилась к Олегу и повисла у него на шее. Сисадмин обнял супругу и начал гладить ее по голове:
— Хватит. Успокойся.
Я прислонилась к стене. Ситуация показалась мне странной. Леонова наврала про внезапно настигшую ее жажду. Как поступит человек, если ему глубокой ночью приспичит спуститься на кухню за бутылкой минералки? Станет надевать шелковое платье и бусы? Он натянет халат, и дело с концом. Ладно, пусть Машу воспитывала английская королева, и поэтому Леонова соблюдает восьмое правило этикета: никогда не покидай спальню в пеньюаре. Но бусы? Наличие их свидетельствует о том, что она не раздевалась после ужина. Легла спать в бижутерии? Или соврала мне про желание попить? С какой стати она кинулась к мужу с такой радостью, словно тот вернулся живым с войны?
Я обвела взглядом постояльцев. Похоже, только одной мне поведение Леоновой показалось необычным, остальные щебечут о своем.
— Давайте завтра устроим похороны призрака! — предложила Юля.
— Хорошая идея, — тут же одобрил глупость дочурки ее слишком добрый папа.
— Круто! — засмеялась Юлия. — Никогда не была на поминках.
— Кто там лежит? — прошептала незаметно подошедшая Аня. — Господи! Ноги!! Джинсы!!!
Круглое личико брюнетки сильно побледнело, большие глаза превратились в блюдца, брови поползли вверх.
— На полу Семен, — призналась я и приказала: — Сеня! Вставай!
Но тот и не подумал пошевелиться. Я разозлилась. Что он себе позволяет? Сначала проявил дурацкую инициативу, решил покуражиться ночью, влез в мою спальню, теперь прикидывается трупом! Надо уметь красиво проигрывать. Я набрала полную грудь воздуха и заорала:
— Семен! Хватит! Финита ля комедиа!
— Чего? — спросил за спиной знакомый прокуренный баритон.
Я обернулась. Вот он, Семен, во всей своей красе, с туповатой улыбочкой на простодушном лице.
— Ты здесь? — вырвалось у меня.
— А где надо? — заморгал он. — Ух ты! Жмурик!
Я уставилась на ноги призрака и подумала: Степа, ты идиотка! Ноги, торчащие из-под светлого балахона, обуты в спортивные боты небольшого размера, а то, что я поначалу приняла за белый костюм привидения, на самом деле плащ серовато-пепельного оттенка, с большим капюшоном, который полностью закрыл голову незнакомца.
— Если ваш служащий тут, то кто там? — обморочным голосом прошептала Аня. — Белые… кроссовки… о! Белые кроссовки… Посмотрите, он правда в белых кроссовках?
Более странную просьбу и представить трудно. Какая разница, что за обувь на ногах у незнакомца?
— Не нравится мне, как он лежит, — сурово произнес Бурундуков, наклонился, сдернул с неизвестного капюшон и воскликнул: — Господи, она мертвая.
— Совсем? — ляпнула я и повернулась к врачу: — И какова причина смерти?
— Не знаю, — выдохнул Геннадий Петрович и затрясся в ознобе.
— Это женщина! — вдруг обрадовалась Аня. — Волосы длинные, вьющиеся! Лицо почти все закрыто!
Словно испугавшись произнесенных фраз, Аня замолчала. И тут только до меня дошло.
— Женщина? Настоящая? Не муляж?
— Нет, — заявил Комаров, — вы ее знаете? Посмотрите внимательно.
Я замотала головой.
— Не хочу!
— Папочка! Она испугалась! — заверещала Юля, которой все случившееся казалось очередной забавой. — Степашка! Живешь в «Кошмаре» и струсила, увидев жмурика?
Мне захотелось треснуть наглую девицу по башке. Кто разрешил ей обзывать меня заячьей кличкой? Да, я живу в отеле, где развлекают гостей, демонстрируя им сценки из детективов, но сейчас-то на полу лежит настоящий мертвый человек!
— Это женщина! — не успокаивалась Аня.
В голосе молодой жены престарелого бизнесмена явно звучала радость.
— Боже мой! — простонала Белка, только что пришедшая в коридорчик. — Какой ужас!
— Это не прикол? — вздрогнула Юля.
— Нет, — огрызнулась я.
— Папа! Боюсь! — завизжала школьница и кинулась прочь от страшного места.
Вопреки обыкновению, Геннадий Петрович не спешил утешить дочурку, он попятился и навалился на стену.
— Может, она еще жива? — промямлил Миша. — Геннадий Петрович, вы же врач! Посмотрите скорей!
Комаров дернул плечом, но не подошел к несчастной.
— Она умерла, — тихо сказал он, — лежит, не шевелится! Скончалась!
