Если только…
Да, то интервью я писал именно на этой машине!
Я быстренько открываю нужную папку. Ага, «Миног». Молодец, что не стер случайно.
Дальше то, чему вас, ребятки, не научат на курсах журналистики.
Я дабл-кликаю по файлу «Миног — Интервью», и он гостеприимно распахивается передо мной — сувенир из более приятных времен. Мое интервью с миниатюрной поп-принцессой.
Открываю меню «Правка» — оно справа от «Файла» — и щелкаю по строчке «Заменить».
Найти: Кайли. Заменить на: Вегас.
Теперь радостно сглотнуть — и тюкнуть по клавише «Ввод»..
В текстовом окне бодрый доклад компьютера: сорок замен.
Теперь в интервью везде вместо «Кайли» стоит «Вегас».
Затем я повторяю тот же фокус с фамилией «Миног» — заменяю ее на «Вегас».
Тут всего лишь четыре поправки.
После этого, в приступе творческого вдохновения, я меняю название.
Концерт Вегас пьянит как Лас-Вегас!
Грубовато. Лучше менее каламбурный вариант:
Твои безумные вечера, Вегас!
Остается только переименовать файл в «Вегас — Интервью» и в три щелчка переслать его электронной почтой Грэхему!
Сделав дело, я тут же набираю соответствующий номер.
— Привет, Грэхем! — говорю я, когда он снимает трубку. — Как дела-делишки?
— Ты мне мозги не вкручивай! Закончил интервью с Вегас? Где оно?
— Загляни в свою электронную почту, — говорю я самым развеселым голосом. — Точно к сроку, как и обещал.
Я улыбаюсь что есть мочи: где-то я читал, что улыбку можно слышать по телефону. А улыбка означает безмятежную уверенность в себе.
На самом деле меня подташнивает от страха.
— Ну, нашел?
Опять я бешено улыбаюсь — до боли в щеках. На том конце провода слышу щелчки «мыши».
Мой сфинктер в истерике дрейфует поближе к яйцам.
— Ага, нашел, — говорит наконец Грэхем.
— Вот и чудесно, — ухмыляюсь я.
— Погоди секундочку!
— Что?
Мой сфинктер ускакивает к пупку.
— A-а, ничего. Просто медленно загружалось. Всё в порядке. «Твои безумные вечера, Вегас!». Название неплохое. Постарался! А текст тоже на уровне — можно прямо в набор или все-таки редактировать?
Я решаю играть ва-банк.
— Текст — пальчики оближешь. Честное слово. Можешь слать прямо в набор.
— Ладно, у меня все равно нет времени читать. Что ж, Гриэл, молодец. Значит, до скорого. Ведь ты в ближайшие часы опять прорежешься, да?
Похоже, он собирается закруглить разговор.
— Грэхем!
— Ну?
— Насчет денег…
— Ах да, чуть не забыл. Выходит, и беседа с танцовщицей готова?
— На подходе. Ты сам видишь, какой я прилежный и как четко к сроку выдал про Вегас. Поэтому я вроде как заслуживаю аванса.
Грэхем начинает юлить.
— Вроде как заслуживаешь, конечно, хотя про четко к сроку немного врешь, — говорит он. — Но ты пойми, у нас тут крутой замот, не до тебя. Может, после обеда…
— Пожалуйста, что тебе стоит! Достаточно одного звонка в бухгалтерию…
Он сопит в трубку.
— Все тут мне выкручивают яйца, — говорит он, — и ты, Гриэл, туда же!
— Да брось, Грэхем. Всего один звонок!
— Ладно, ладно. К концу дня будет тебе чек.
— Вот и чудесно… Погоди, ты сказал «чек»?
— Да, чек. Всё, закругляемся. Дел по горло.
— Погоди, погоди! — почти визжу я в телефон. Полсекунды мне кажется, что он уже повесил трубку — и я в полном дерьме, потому что мне от чека никакого прока. Но Грэхем, слава Богу, всё еще на проводе. Он ворчит:
— Ну, чего?
— Да я касательно чека, — смеюсь я — на случай, если он не расслышит мою безмятежную улыбку. — Чек — это, конечно, здорово… Только хотелось бы наличными.
— Наличными? — говорит он так, словно впервые слышит это слово.
— Наличными.
— Ладно, почему бы и нет. Придется тебе лично зайти и получить в окошке. Загляни часов в двенадцать.
Господи, добровольно в волчье логово… но куда деваться!
— Ничего страшного, — говорю я, — с удовольствием заскочу. Все равно буду в ваших краях.
— Заметано. Я проконтролирую, чтобы деньги тебя уже ждали. Хотя не понимаю, чего ты суетишься? Получил бы потом всё разом.
Нетушки, думаю я. «Потом» — не та лошадка, на которую я охотно ставлю.
— Спасибо, Грэхем. За мной выпивка.
Я знаю, моя кружка пива ему на фиг не нужна. А когда он сообразит, что я подсунул ему старое интервью с Кайли Миног вместо беседы с Вегас, у него и вовсе пропадет желание со мной общаться.
Напряг немного спадает. Однако я отлично понимаю, что время не на моей стороне. Если я не получу денежки до того, как помощник редактора просечет, что я сплутовал с интервью, Грэхем блокирует выплату — и меня просто спустят с редакционной лестницы. Стало быть, радоваться рано.
Поэтому я сую ноутбук в сумку, вешаю сумку на плечо, беру пиджак и, прихватив еще пару бутылочек из мини-бара, даю хода из номера.
Закрывая дверь, я в последний раз вижу кровать — и в моем воображении на ней лежит чудесная Хайди. На ее светлых волосах играет луч солнца.
Я насчет нее заблуждался, думаю я, глотая сентиментальный клубок в горле. Зверски заблуждался. С самого начала.
Опять, конечно же, детский билет в подземке. Опять, конечно же, вымок до нитки. Опять, конечно же, все таращатся на мокрого типа с распухшей рожей. Тяжелую сумку с ноутбуком я повесил для удобства на шею, когда бежал по улицам под дождем, и теперь похож на утопленника с камнем в мешке на шее.
Однако настроение у меня боевое. Одиннадцать часов. А деньги обещаны в полдень. Я, по-умному, явлюсь минут на пять — десять раньше срока. Вдруг уже готово. Каждая минута оттяжки может оказаться роковой. Если выгорит получить — танцуй и пой!
Охрана в дверях смотрит на меня с подозрением, однако пропускает. Наверное, благодаря сумке с ноутбуком.
Затем лифты, лифты, лестницы, лестницы — и, изрядно помотавшись по зданию, я нахожу наконец заветное окошко.
Оно ловко запрятано в утробе здания — словно в надежде, что не всякий автор его найдет — плюнет, развернется и уйдет с пустыми руками. Однако не на того напали! Я своего не упущу.
