Я перевожу взгляд на Хайди. Я уже открываю рот, чтобы извиниться перед ней за то, что она стала заодно со мной жертвой «черного пиара» Холли, но тут я вижу, как по ее лицу пробегает тень смущения, и она потупляет глаза. Дьявол! Похоже, я и тут облажался. Еще одна ошибка. Еще одно недоразумение. Еще одна «аномалия».
Холли читает мою физиономию как открытую книгу.
— Гриэл, это отличная реклама для всех замешанных. В том числе и для Хайди. Она просто ошибочно вообразила, что ты работаешь на нас и делаешь уже обговоренный материал. Поэтому и согласилась беседовать с тобой.
Хайди все это время думала, что меня прислали выполнить заказ.
Потому что для Бенстида, разумеется, было куда выгоднее, чтобы она фигурировала в скандале не как модель, а как танцовщица. Его реальная Молли. Так сказать, продолжение мюзикла в жизни.
Я считал, что это классная история.
И история будет классной.
Ибо прооркестрирована великой аранжировщицей Холли.
Пока Эмили Бенстид дебютирует в вест-эндском шоу в роли любовницы, стриптизерка исполняет ее сценическую роль в реальной жизни — в постели ее мужа.
Пиарный фокус можно разыграть в два этапа.
Неделя первая. Хайди дает интервью и рассказывает о том, как Питер Бенстид ее охмурил. Как он задаривает ее подарками и деньгами. Какой у них потрясный секс. По пять раз за ночь и так каждую ночь — уникально ненасытный самец, лучшего она не знала!.. И все рвутся купить билеты на шоу — чтобы упиться воочию унижением бедняжки Эмили Бенстид, у которой два таких потрясающих таланта в лифчике. Это же театр в театре! Как будто ты сидишь внутри газетного скандала и смакуешь его, приставляя театральный бинокль к глазам. Вот потеха!
— И такой раскрасавице наставляют рога?
— Эх, не понимает мужик своего счастья!
— Но вы же знаете, у него и любовница — ого-го, против такой и ангел не устоит!
А потом последняя песня представления — как бишь она звучит? Ага, «По тебе не буду плакать!».
— И как, бедняжка, выводит голосом — прямо из души! По мужу-изменщику тоскует, значит.
«По тебе не буду плакать!»
Словно к гуляке Питеру Бенстиду обращается.
— Аж мороз по коже — до того душещипательно!
Потом этап второй. Неделя вторая.
Муж-изменщик приползает на животе с повинной — при всей честной прессе. Публика любит немножко раскаяния от падших героев, да?
Разумеется, папарацци тут же выдадут несколько сентиментальных фотографий — искусно организованных той же Холли-пиаролли, бывшей миссис Шарки, экс-бузотеркой и экс-идеалисткой, продавшей душу дьяволу рекламы.
На фотография мистер и миссис Бенстид — трогательно примиренные.
Чмок-чмок!
Ах ты бяка! Убить бы тебя следовало, изменщика!
Чмок-чмок!
И — коронка! — снимок мужа и жены на каком-нибудь светском событии: впервые вместе после размолвки.
Заголовок: «ОТНЫНЕ И НАВЕКИ ОБЕЗМОЛЛЕННЫЙ!»
Тут вам и хеппи, тут вам и энд…
Чудесная история. Публика слезы по лицу размазывает. Билеты на мюзикл «Молли — подружка гангстера» раскупаются как горячие пирожки.
Питер Бенстид выходит из заварушки со славой самого неуемного во всей стране жеребца.
Эмили Бенстид разыграла в жизни оскорбленную жену с прелестным артистизмом — и все вдобавок нахваливают то, как доблестно и профессионально она работала на сцене в самый разгар семейного кризиса.
Ну а триумфаторша Холли кладет в карман приличный гонорар, и коллеги завидуют по-черному ее ловкости.
Хайди также получает свою долю славы. Позорной или не позорной — кого это колышет? Вполне вероятно, что прямо по горячим следам скандала она урвет себе хороший контракт на работу моделью. Так или иначе, Питер Бенстид не поскупится на вознаграждение. Словом, все будут счастливы, всем что-либо в итоге обломится.
За вычетом меня.
Здорово обули мистера Шарки…
На ватных ногах добредаю до кровати и падаю на нее. Мне надо отдышаться.
— Хайди, — наконец говорю я, поднимая на нее глаза. Она все это время стоит как каменная — не меняя позы, не шевелясь. Только глазами хлопает. Вперилась в свою гребаную спортивную сумку и помалкивает. — Ты же мне плакала, Хайди, что он тебя принуждал к сожительству. И не давал развиваться. Теперь, надеюсь, ты понимаешь, почему он был против твоей карьеры в качестве модели? Модель была ему не в жилу. Для его поганой истории ценнее стриптизерка.
Холли неловко переминается с ноги на ногу. Да и Хайди не по себе, молчит как рыба.
— По-моему, ты вообще с ним не спала.
Я брякаю это просто так, по наитию. Но как только я это произношу, для меня проясняется всё и окончательно. Разумеется, она с ним не трахалась. Чего ради, если достаточно просто сказать «я с ним спала»?
Так даже куда проще плести сказки про то, какой он потрясный в постели: фантазия ничем не обуздана в своем полете!
Через какое-то время Эмили Бенстид по секрету расскажет ближайшим друзьям, что вся эта история с любовницей была просто рекламным гэгом: вот как мой любимый Питер прессой вертит — залюбуешься! А недоверчивым подругам будет говорить со смехом: неужели вы всерьез думаете, что Питер может пять раз за ночь и каждую ночь? Я бы, конечно, не прочь…
Где-то в глубине меня растет возмущение.
— И что бы ты пела про его постельные подвиги? Из десяти баллов — сколько бы ты ему дала?
Холли кладет руку Хайди на плечо и говорит мне с упреком:
— Брось, Гриэл, не заводись.
Но меня уже несет:
— Неужели это так важно для тебя, Хайди? Неужели попозировать в нижнем белье так жизненно важно для тебя, что можно… через всё и всех переступить?
Мой голос гремит. Я мечу молнии.
— А ты что ей собирался предложить? — вворачивает Холли с прежним, допиаровским задором. Узнаю Джордж пьяницу и охальницу. — Ты-то что ей хотел предложить? Что-нибудь большее, чем твой зудящий член?
Она права, права совершенно. Однако я вполне искренне гвозжу дальше:
— Я думал, ты особенная, а ты…
Тут мой гнев иссякает. Я разбит, уничтожен, выдохся.
Холли и Хайди косятся на меня. Поскольку я молчу, Холли решительно застегивает молнию Хайдиной сумки, и они вдвоем идут к двери.
Я медленно сползаю с кровати на пол. Там мне место — как всякой тряпке. Я невольно оказываюсь на коленях.
— Джордж!
— Да, Гриэл?
Она уже открыла дверь и теперь оборачивается с порога. Мне в глаза не смотрит — я ведь на коленях стою. С разбитой мордой и душой. Хочется провыть: «Пожалуйста, не бросай меня. Не уходи. Пусть на этот раз все будет иначе». Хочется сказать им обеим: я вас люблю… спасите меня. Но ничего этого сказать я не могу и не смею. Вместо мольбы из меня излетает последняя просьба:
