Разумеется, в жару я не красился — вы пробовали загримировать водопад? Со временем выяснилось, что есть такие «упрямые» синяки на морде, которые можно закрасить только малярной краской. Именно такие непреклонные синяки нынче на физии мистера Шарки. Уже ночь на дворе, и прятаться за темными очками себе дороже — так загремишь на какой-нибудь лестнице, что последнее отобьешь. Без очков и грима я сейчас тот еще красавец: когда в подземке любезно придержал дверь женщине, она шарахнулась от меня как от чумы; в набитом вагоне на лавочке справа и слева минимум два свободных места. И вот теперь Карл и его товарищ пялятся на меня во все глаза. Дома, перед выходом, я прилежно поработал со своим лицом, игнорируя эхо Джорджиных слов: «Это не штукатурка, достаточно тончайшего слоя!» Но глянув в зеркало в последний раз, я был вынужден со вздохом констатировать: полбанки корректора только подчеркнули всё то, что должны были скрыть.
— О, мистер Шарки, кто это так изукрасил ваш портрет? — якобы сочувственно выпевает швейцар.
— Напала шайка долбаных подростков, — говорю я с добродушной улыбкой на удвоенной порции своих губ. Я верен принципу Шерлока Холмса: что хочешь спрятать — клади на самое видное место.
— Ох уж этот молодняк! — говорит Карл и хохочет. — Все время приходится учить жизни шпану.
Меня оскорбляет, что Карл и его дружок даже на секунду не надели сочувственной мины. Мол, какой ужас, мистер Шарки! Да попадись нам в руки ваши обидчики, мы бы им показали такую-то мать!.. Вместо этого, в нарушение всех приличий, они только насмешничают.
— Вы, конечно, тоже задали им перцу, да? — говорит Карл.
Я неопределенно хмыкаю и говорю:
— Всё равно они в убытке не остались — все мои денежки с собой прихватили!
— Ой, они ли? — говорит Карл. — А может, на вас напала шайка стриптизерок?
Они со швейцаром переглядываются и синхронно ржут. Опять меня как ножом по сердцу: и что бы им для приличия не сказать пару ласковых слов побитому человеку?
Изнутри к нам подходит посетитель с вопросом к Карлу: «Шеф, где у вас тут банкомат?» Ага, так девочки разогрели, что понадобилось больше денег!.. Карл показывает на дальний закуток холла — там у банкомата небольшая очередь таких же пиздострадальцев. Я с завистью смотрю на них — есть что снимать со счета! Затем делаю шаг в холл. В последний момент почти затылком ловлю быстрый перегляд вышибалы и швейцара — они явно на грани того, чтобы не впустить меня!
— Да бросьте вы, — говорю я, на всякий случай останавливаясь — чтобы за шиворот при народе не схватили. — Даже с синяками я выгляжу лучше большинства ваших завсегдатаев!
— Ладно, проходите, — говорит Карл, неохотно взмахивая рукой. — Другого бы завернули.
Ах ты черт! Мне как-то и в голову не приходило, что с разбитой рожей меня могут кышнуть от «Меховой шубки». Слава Богу, я это я, и меня тут хорошо знают. Маленькая победа окрыляет, и поэтому я вполне добродушно воспринимаю порцию ахов гардеробщицы:
— Ой, несчастье-то какое! И что это, мистер Шарки, с вами приключилось?
— А, выпал из грузовика, — с достоинством роняю я. — Будьте любезны уведомить Терри, что я спускаюсь в клуб.
Если самое прекрасное существо на планете — женщина, то вот он — заповедник самого прекрасного, где наипикантнейших львиц можно наблюдать с предельно близкого расстояния и не прячась за кустами. По клубным стандартам, еще детское время, но почти раздетые красавицы так и роятся, так и роятся. В первый момент впечатление, что их тут сотни! И все такие лакомые! Как обычно, я машинально ворчу про себя: «Жалкие торгашки плотью!» Но, как обычно, мне на это наплевать. Обидно не то, что они торгуют собой, а то, что мне не на что их покупать.
Ожидая, что Терри выглянет меня поприветствовать, я ошиваюсь в проходе и рассеянно смотрю на сцену — там девушка ведет к завершению свой танец. Она на коленях и проделывает обычный номер стритизерок — крадущаяся пантера: правое колено вперед, левая рука вперед; левое колено вперед, правая рука вперед. Потом она перекатывается на спину и прогибает хребет вверх так сильно, что ее грудь почти распластывается по ребрам. Девушка вскакивает — и музыка заканчивается. Я в миллионный раз матерю тутошнего дурака диджея, который имеет привычку оставлять глупую паузу между концом музыки и своим развеселым призывом поаплодировать как следует.
Теперь глазами я шарю по клубу в поисках Хайди — наверняка мой внутренний радар угадает ее и в полумраке. Но тут подходит Терри.
— Добро пожаловать в страну надежды, мистер Шарки, — говорит он, улыбаясь от уха до уха. Прежде чем он успевает заметить мои синяки, я успеваю заметить мрачную иронию этой фразы. — Что с вами случилось?
— Хулиганы побили, — говорю я, снова надевая выражение несчастной жертвы.
— Надеюсь, вы дали им сдачи! — сдержанно смеется Терри. Но по глазам угадываю — в таком виде я его мало устраиваю. Это клуб для джентльменов, черт возьми!
А настоящие джентльмены если и имеют синяки, то из вежливости оставляют их дома.
Недовольство Терри проявляется почти впрямую уже в следующей фразе:
— Хотите присесть у бара?
Он и не пытается усадить меня за столик.
— Да, с удовольствием, — говорю я. — Впрочем, я сегодня ненадолго. Думал, загляну-ка на огонек. Вы ведь обещали угостить меня стаканчиком…
— Когда это я обещал?
— Ха! И не думайте вывернуться, старый… прохиндей! — говорю я и фамильярно хлопаю его по плечу. Вышло неловко. Я хотел сказать «шалун», а вырвалось более искреннее слово.
— Ну, раз обещал — значит обещал, — сухо говорит Терри. Мы идем к бару, и, пока я сажусь, Терри жестом подзывает бармена Пола. — Одно условие: никаких контактов с Хайди. Абсолютно никаких. Даже и не пытайтесь! Договорись?
Я припоминаю вчерашний разговор: Бенстид наложил вето на статью о клубе. Теперь, когда я знаю о его связи с Хайди, я не удивлен.
— Что значит, никаких контактов с Хайди? — строя из себя дурачка, говорю я. — С чего это она стала вдруг такой недоступной? Трудней добраться, чем до Мадонны!
— Приказ есть приказ, — говорит Терри. — Так велел мистер Би.
— Понятно. Неужели это связано с моей рецензией на мюзикл?
Лицо Терри светлеет — как у человека, которому в трудной ситуации подсказали отмазку.
— Да, разумеется. Вы там уж очень… сами понимаете, дружище!..
Врешь, Терри, врешь. Забыл, что Бенстид запретил мне контакты с Хайди до того, как имел возможность прочитать мой нелицеприятный отзыв о «Подружке гангстера».
Мистер Би потому не хочет допускать журналистов к Хайди, что могут всплыть его интимные отношения с ней, не иначе. Для отказа от даровой рекламы своему клубу должны быть серьезные основания.
Стало быть, я иду по верному следу. Раз он меня уже боится — значит я вот-вот наступлю ему на мозоль!
