— Ага.
Делла начинает меня душить. Почти не в шутку.
— Так вот кастинг завтра.
НА СЛЕДУЮЩИЙ ДЕНЬ
Глава третья
Вот оно, рождение Хайди-два. Хайди идет на свой первый кастинг! По словам Сони, для мужского журнала. Название знакомо — мой бывший дружок Марк его почитывал.
«Снимки с обнаженной грудью, — сказала Соня. — Надеюсь, у вас с этим не будет проблем?»
Нет, у меня с этим проблем не бывает.
Хайди-Стриптизерка готовила Хайди-Модель к выходу с тщательностью генерала, который планирует военную операцию.
Делла тащилась от спектакля.
Сначала я заставила ее пересмотреть на мне все варианты возможных прикидов.
Потом устроила репетицию кастинга.
Делла, после третьего бокала вина на пустой желудок, от всего была в восторге.
— Ты не валяй дурака! — приказала я. — Будь строгой! На учениях как в бою! Я жутко боюсь, что они станут придираться.
— А ты думала! Это же мужской журнал. Самый глухой угол страны козляндии. Будут кобениться по полной программе. Ладно, серьезно значит серьезно. Иди в прихожую, я тебя вызову.
Когда я зашла в комнату, Делла пригласила меня сесть. Я чинно плюхнулась на ковер рядом с ней.
— Добрый день. Спасибо, что смогли прийти, хотя вам позвонили практически в последний момент. Итак, ваше имя?
— Хайди Чарлтон.
Делла сделала вид, что записывает фамилию.
— Похоже на название танца, да?
— Нет, танец — чарльстон.
— Замечательно, мисс Чарлтон, вы к тому же и не совсем дурочка. Приятно, когда красота сочетается с умом. А теперь… Хайди, чего они спрашивают в таких случаях? Типа — ну-ка выкладывайте свои титьки на прилавок?
— Нет, что за глупости! Беседа серьезная. Грудь показать не попросят.
— И про что же лялякают? Какими вопросами пытают?
Я и сама понятия не имею. Никогда на кастингах не бывала. Соня сказала «ознакомительная встреча». А что это значит?
— Ну, наверное, это как беседа при приеме на работу. Какие вопросы в этих случаях задают?
— Нашла кого спрашивать! Я сто лет никуда не рыпалась выше официантки. А ты?
— У меня было что-то вроде беседы, когда я нанималась стриптизеркой.
— И что спрашивали?
— Просили грудь показать.
— Очень содержательная беседа… М-да, так что же?.. О’кей, мисс Чарлтон. Почему вы хотите получить эту работу?
— Я, честно говоря, пока даже не знаю толком, в чем будет заключаться эта работа…
— Хайди, ты что, дура? Вся твоя работа — стоять с голыми арбузами, а они будут тебя фоткать! Давай попробуем иначе… О’кей, мисс Чарлтон, почему вы хотите сменить профессию и стать моделью? Ведь танцовщицам очень неплохо платят, правда?
Платят-то платят, подумала я. Но мне уважение нужно. Вспомнились пьяные клубные рожи, похотливые одурелые глазищи мужиков, хамские выкрики, тупой гогот, тайные попытки полапать, когда я рядом или у них на коленях…
Быть моделью — совсем другое дело. Тебя уважают.
Если говоришь мужчине при знакомстве: я танцую в ночном клубе, его глаза загораются, словно он увидел свободное место для парковки. Он быстро воровато оглядывается — далеко ли жена и дети — и тянет: «Да-а?» Ты ему сказала всего лишь «Я танцую в ночном клубе», а он почему-то услышал «Я не прочь с тобой трахнуться».
А если представляешься моделью, мужские уши работают иначе.
Говоришь: «Я работаю моделью», а он слышит: «Смотреть смотри, но я тебе не по рылу — я обитательница других, лучших миров!»
Не спрашивайте меня, почему это так. Но это так.
Возможно, тут главную роль играет дистанция. Когда ты модель, ты от мужчины недостижимо далеко — на страницах журнала, на телеэкране, на подиуме. А в ночном клубе ты на расстоянии его протянутой лапы — лопочешь что-то про то, как приятно пахнет его лосьон после бритья, какой он лапусик-умнюсик-красавюсик…
Или, возможно, танцовщица в клубе дает мужчине то, что он хочет. Очень конкретно. А модель всего лишь подсказывает мужчине, чего он хочет. Так сказать, одна — дорожный указатель, а другая — более или менее доступная цель.
— Почему я хочу в модели? — повторила я. — Разве это не мечта всякой девушки?
— Об этом вольны мечтать только такие чудесные девушки, как ты, детка! — сказала Делла. То ли от своего имени, то ли от имени моего завтрашнего собеседника.
Через какое-то время мы распрощались-расцеловались. Делла пошутила насчет того, как много она в течение дня занудствовала.
Моя замечательная подруга ушла. Я вылила в раковину остаток вина из бокала, да и вечером к выпивке не прикасалась. И из клуба я свалила при первой же возможности — чтобы отоспаться перед кастингом. С утра сделала пятиминутный массаж лица, затем маникюр по укороченной программе — и накрасившись так проворно, что была в подземке на двадцать минут раньше необходимого.
Поглядывая сейчас на свое отражение в окне вагона, я нахваливаю себя: молодец, классная работа!
Благодаря черному облегающему топику смотрятся прекрасно и волосы (золотистые, конский хвост), и грудь (натуральная!). Черные укороченные штанцы и розовые туфли на в меру высоких каблуках. Туфлям соответствует розовая сумочка. Словом, всё тип-топ.
В одной руке у меня альбомчик с моими фотографиями, второй держусь за поручень.
Да, и ноготки у меня тоже розовые — под туфли и сумочку.
Мысленно я прохожусь по списку всего необходимого — сую пальцы в кармашек штанов и… и не нащупываю проездной билет.
Поскольку у меня всё схвачено, я не могла потерять его.
Я инспектирую другие карманы и сумочку.
Нигде нет.
У меня начинается истерика. Я же всё сто раз проверила и перепроверила!..
Терпеть не могу знаменитостей.
К примеру, эта штучка.
Опаздывает на три четверти часа, а я вынужден ждать ее в баре отеля. Бар — в оранжерее. И солнце лупит через стекло прямо мне в темечко.
Один разнесчастный вентилятор в колониальном стиле лениво гоняет раскаленный воздух.
Вечер в этом заведении влетает в три сотни, а им слабо установить нормальные кондиционеры!
Я хоть и без галстука, зато в пиджаке — плюс похмелье после вчерашнего алкогольного марафона, поэтому потею как в бане. Даже пиджак приходится застегнуть — по рубашке пошли пятна пота. От этого я, разумеется, потею еще больше.
