Тем не менее я стопроцентно уверен, что Хайди действительно слишком хороша для Питера Бенстида. У-ве-рен!
Бенстид, с его никчемным мюзиклом и бесталанной трофейной женой.
Бенстид, в свое время каждый свой забитый гол праздновавший так, словно он только что открыл средство от рака или от СПИДа.
Бенстид, который только забавляется с Хайди, а затем, натешившись, отшвырнет как надоевшую игрушку.
Нет, для этого типа она точно слишком хороша!
Итак, Хайди. Я призван вырвать ее из когтей богомерзкого Бенстида! Естественно, опять-таки не дурачок, я понимаю, что раструбить в газетах о ее любовной связи с другим мужчиной — не самый романтичный путь к сердцу женщины. Но, как говорится, всё по порядку. Сперва нужно расчистить место. А уж потом претендовать на что-то.
Я быстро иду по солнцепеку и вбегаю в толпу голубей на асфальте. Они шумно взлетают — бум-бум-бум-бум. Это не шелест, а что-то вроде пулеметного огня или барабанной дроби. Похоже на вступление к «Тяге к жизни» Игги Попа, такого немытого-нечесаного и блестяще разнузданного. Там в начале такие басы отрывные — лучших аккордов виниловые пластинки не знали! Я иду по летней пьяцце, и в голове у меня вскипает: «Ла-ла-ла…»
Из меня, не в ритм, исходят какие-то звуки. А, это сотовый в кармане! Не задохся там, дружок? Я вынимаю его на свежий воздух. Целых два сообщения. Слушать мне их никакого резона нет, содержание заранее известно. Я игнорирую поганое ощущение, что я что-то важное забыл, и быстренько набираю номер Грэхема. Пальцы у меня ходят ходуном — как у человека, который надеется вот-вот выиграть миллион в лотерею.
— Привет, Грэхем! — говорю я.
Он приветствует меня как старого друга, и в его голосе теплые нотки… Это в моей фантазии. На деле я слышу нечто, похожее на звук от палки, проведенной по гармошке чугунной батареи:
— Гриэл? Какого дьявола? Ты больше по телефону треплешься, чем у компьютера сидишь! Работать надо, а не кое-что кое-чем оббивать!
Э-э, тут градус смертоубийства!
— Грэхем, — говорю я наглейшим тоном, — ну-ка заткнись!
Он нечленораздельно ревет в трубку. Я тут же раскаиваюсь. Даже если у меня на руках суперистория, все равно хамить таким людям — себе дороже. Даже если ты в тефлоновых штанах — глупо ссать против ветра.
— Извини, — поспешно говорю я. — Послушай, не бесись. Я очень извиняюсь. Иногда с похмелья не туда ведет. У меня для тебя классная история.
— Обычное твое классное говно?
— Да нет, настоящая история. Для отдела информации.
Как правило, я поставляю музыкальную актуалку для воскресного приложения, которым заведует Грэхем. Хотя воскресное приложение вы получаете даром прибавкой к газете, оно как бы отдельное королевство.
Можно сказать, газета и ее воскресное приложение — это практически несообщающиеся сосуды.
По крайней мере для меня опубликоваться вне приложения — целое приключение.
Если я приду с идеей в отдел информации и гордо заявлю: «Я работаю для Грэхема», это произведет хуже чем нулевое впечатление: ну, пописывает парень мелочевку музыкальную для Грэхема — а к нам чего приперся?
Поэтому вся моя надежда — что Грэхем меня как следует рекомендует.
— Ты давай работу редакции не останавливай! — говорит Грэхем. — Излагай историю по-быстрому.
— Итак… — говорю я и осекаюсь. Возникло чувство, что я собираюсь первому встречному доверить шкатулку с семейными бриллиантами. — Послушай… — говорю я, в поисках озарения таращась в голубое небо, — послушай, если я тебе историю выболтаю — что мне останется? Я тебе тогда не нужен.
Грэхем тяжело вздыхает. Мимо меня проходит долговязая парочка, и девушка, поворачиваясь к своему дружку, рюкзачком чуть не сносит очки с моего носа. Я подавляю соблазн двинуть ей кулаком в спину. Пот из моих подмышек катит к поясу. Господа, делайте ставки: который ручеек первым достигнет талии? Правый или левый?
Грэхем опять вздыхает, тяжелее прежнего.
— У журналистов, Гриэл, есть такое понятие, как взаимное доверие. Этика и все такое. Руками не потрогать, но это атмосфера, которой мы дышим. Поэтому закрой глаза, доверься мне — и как с моста в воду!
— Я не могу — с моста в воду. У меня сейчас такое положение, что как бы действительно не пришлось в буквальном смысле — с моста в воду! История замечательная, и я не могу позволить себе просвистать ее. Я сейчас приперт спиной к стене, деньги нужны позарез, и я так надеялся на аванс…
О, Хайди, Хайди, только мысль о тебе проливает бальзам на мою больную душу.
Любимое ее слово «сублимация», мужчина мечты: молодой Пол Ньюмен («Взгляни в глаза!» — поет несравненная Кайли). Похож ли я на молодого Пола Ньюмана?
Только ты, Хайди, спасешь меня от меня.
Очевидно, что-то пробивается, потому что Грэхем вдруг говорит почти ласково:
— Да ладно, успокойся, Гриэл. Скажи хоть, какого рода история?
— Отличная. Может, даже для первой страницы.
— То есть сенсуха?
— Ага.
— Ладно, редактор отдела информации — мой добрый приятель. Я ему звякну… Но ты мне сперва хоть немного приоткроешь, что за история!
— Заметано.
— Хорошо. Первое, что они спросят: а чем докажете? Можно проверить факты? Итак, мы о ком говорим?
— Один из героев — Питер Бенстид.
— Бывшая футбольная звезда? Неудачный спортивный менеджер и удачный владелец шикарных ночных клубов? Так? Продюсер и муж Эмили, да?
— Верно.
— Кого он трахает на стороне?
— Дружище, это и есть гвоздь истории! — говорю я.
— Охо-хо, с доверием у нас не получается… Ладно, кого он трахает на стороне: бабу или мужика?
— Женщину.
— Скучища. Знаменитую?
— Нет.
— Малолетку?
— Нет.
— Наркотики присутствуют?
— Не-а. Точнее, вряд ли. На наркомана не похож.
— Ха, будто у людей это на роже написано… Ладно, замнем с наркотиками. А какого сорта женщина, с которой он гуляет?
— В каком смысле?
— Ну, замарашка кривоногая или любовница-сказка, блестящая дама?
— Насчет дамы не знаю, но блестящая.
— Значит, ему не ровня? Потаскушка какая-нибудь?
— Э-э… можно сформулировать и так («Ты уж извини, Хайди!»).
— Она сама пришла к тебе с этой историей?
— Нет.
— Откуда же тебе известно?
— Надежный источник. Стукнул кое-кто.
— Ясно. И ты уверен, что это правда?
