Питер.
Без понятия, как он выяснил, где и когда я буду; его машина стоит на тротуаре и царственно запирает вход в здание.
Чего ради он явился — вот вопрос.
Даю голову на отсечение — приперся уговаривать меня не идти на кастинг.
У нас с ним разные интересы. Я совершенно согласна с Соней, что мне необходимо иметь за плечами опыт в модельном бизнесе, а он стоит на том, чтобы я пока оставалась танцовщицей. И моя попытка втихаря от него раскрутиться как модель, похоже, провалилась.
— Привет, ангелочек, — окликает он меня из окна, когда я прохожу мимо.
До этого я делала вид, будто не замечаю огромный «яг» с затемненными стеклами.
Старшеклассницей я бегала на свидания с одним шотландским красавчиком. Он шприц называл «яг» — «ягов» жутко боялся и поэтому не ходил к дантистам. Теперь мне вспоминается, что зубы у него тогда были не лучше, чем у сегодняшнего дядечки из подземки. А ведь целовалась по молодости!
Питер требовательно смотрит на меня и показывает глазами на сиденье своего роскошного «шприца». Окно приспустил — совсем чуть-чуть, чтобы внутрь не протиснулся раскаленный уличный воздух. Мне видны только его глазищи с плутоватым огоньком.
Я останавливаюсь.
— Ты чего тут делаешь? — спрашиваю. Будто сама не знаю.
Его глаза явно забавляются моим гневом.
— Ну-ка запрыгивай, — говорит он. — На минутку.
— Не могу. Опаздываю.
— Брось, это всего лишь поганый кастинг. Ты у них все равно проторчишь битый час в приемной. Садись ко мне на секундочку — покажу тебе кое-что. Давай, у меня прохладно.
Он распахивает дверь. Знает, что и когда предложить. Я давно научилась ему не отказывать. Я плюхаюсь на ароматное кожаное заднее сиденье «ягуара» рядом с Питером — эх, тут хоть на целый день оставайся: тихо, прохладно, классно и уютно. Как и положено в отпадных тачках, моторчик певуче закрывает окно.
В зеркальце заднего обзора встречаюсь взглядом с Джоном, шофером Питера.
— Привет, — немного смущенно говорю я.
— Добрый день, мисс, — говорит он, потупляя глаза.
Я смотрю на Питера.
— Так что ты тут делаешь?
Он делает невинную рожу.
— Звонил Соне.
— Вот уж не думала, что ты знаешь Соню.
Глупость сказала, Хайди. Разумеется, он знает Соню. Кого он не знает? Гримаса Питера примерно соответствует моей мысли. Я хмурюсь.
— Ты хотел мне что-то показать…
Он вынимает из внутреннего кармана пиджака лист плотной бумаги и разворачивает его. Это меню с логотипом ресторана, про который я слышала. Роскошное место, где типы вроде Питера имеют специальный столик, и к ним в конце ужина является шеф-повар с вопросом, всё ли было вкусно… и куда финтифлюшки вроде меня попадают раз в жизни — с трепетной надеждой, что их при этом увидит кто-либо из знакомых.
— Как тебе это? — спрашивает Питер, сияя всем лицом.
Я беру протянутое мне меню, ласкаю взглядом логотип, мигом представляю себя в тамошней шикарной обстановке — как я на других гляжу и себя показываю…
— Мило, очень мило, — говорю я. — И зачем ты мне его показываешь?
— Ты приглядись. Это меню бранча. Столик для двоих уже заказан.
Он дует себе на ногти, потом полирует их о борт пиджака.
Тут до меня доходит.
— И когда же ты приглашаешь?
— Прямо сейчас. Только скажи — и Джон нас мигом домчит. Карета подана, мадам! Вперед, навстречу приключениям!
Секундочку я мечтаю, как я вплыву в ресторан со своим фотоальбомчиком под мышкой. Сегодня я смотрюсь классно. И много голов повернется в мою сторону. Возможно, даже кто-то подзовет официанта и спросит: «Что за чудесная леди только что вошла?»
Но есть маленькое «но».
— Тебе же нельзя со мной появляться на публике, — говорю я.
— Не беспокойся, инкогнито гарантировано.
— А, понятно. Столик в самом темном углу, чтобы никто не заметил?
— Плохо обо мне думаешь, ангелочек! Приватный зал.
— Так или иначе, ничего выйдет. У меня кастинг, ты знаешь.
— Знаю, — говорит он с неувядающей улыбкой, — и потому предлагаю сделку. Ты посылаешь кастинг к такой-то матери, а я в благодарность везу тебя на бранч в один из самых модных лондонских ресторанов. Справедливая сделка?
— Нет, мне такой баш на баш не нравится.
Я возвращаю ему меню.
На лицо Питера наконец ложится тень раздражения.
— Не ломайся, ангелочек! Подумаешь, кастинг! А я тебе предлагаю классную вещь.
— И зачем ты это делаешь? С какой такой радости?
На его лице появляется выражение безмерной усталости. Он трет лоб ладонью.
— Послушай, ангелочек, я просто не хочу, чтобы ты шла в этот журнал.
— Понятно. Вопрос: почему ты этого не хочешь?
— Не нравится мне твоя идея стать моделью. В любом случае не теперь.
— А когда?
Питер набычивается, в глазах кремень. Он привык настаивать на своем без объяснений — и получать то, чего хочет.
— Насчет — когда моделью — пока не знаю. Поживем — увидим. Сейчас я тебя прошу только о пустяке — плюнь на этот конкретный кастинг. Пустяковая работа для пустякового журнала. Сниматься для мужского издания — велико ли счастье? Что ты там будешь рекламировать? Какие-нибудь сексуальные игрушки или другой срам? Уж ты меня извини, но я для тебя желаю чего-то лучшего.
Ага, он не хочет, чтобы я шла на кастинг. И Питер обычно добивается того, чего хочет. Однако и сегодня при разговоре с ним у меня то же ощущение, что и обычно: протяни я руку к его лицу, мои идеальные ноготочки коснутся не живой кожи с тысячью дырочек, из которых растет щетина, а стекла. Изогнутое стекло телеэкрана — он по одну сторону, я по другую. А когда он говорит, его взгляд мельком опускается на мою грудь — словно муха, которая делает промежуточную посадку перед тем, как улететь обратно через окно. Я всё это прокручиваю в голове: как он на меня смотрит, факт его появления здесь… э-э… да я, похоже, для него значу больше, чем мне казалось, — возможно, даже больше, чем он для меня.
И я решаю повысить ставку.
— Придется тебе скушать, что я буду работать в журнале, — говорю я и берусь за ручку двери. Дверь открывается, и волна горячего воздуха ударяет в прохладу «ягуара».
— Хайди! — говорит Питер с легкой угрозой в голосе — как строгий дядюшка шалопутной племяннице.
— До встречи, — бросаю я.
— Не зарывайся, Хайди, — говорит он моей спине, пока я выбираюсь из машины. — Не испытывай мое терпение. Там, откуда ты, хорошеньких девушек в избытке.
