– Вилочка, – защебетала Таня, – в чем…
– Куда ты дела животных? – перебила ее я.
– Каких? – прикинулась дурочкой Никитина.
– Моню и Поню!
– Вернула хозяевам.
– Врешь! Я видела, как они у баков сидели!
– Э… э… э… ну… понимаешь…
– Говори правду, – приказала я.
– Разве люди отдадут своих любимцев кому-то даже на день? – заныла Таня. – Я нашла бесхозных, они в подвале на трубе спали, и…
Я швырнула трубку домашнего телефона и ринулась в прихожую.
Глава 31
На двери подвала в дужках вместо навесного замка была закручена проволока. Я обрадовалась, живо распутала ее и оказалась в подвале.
В темном помещении царил полумрак, свет проникал лишь в узкое длинное окно, которое не закрывалось стеклом и, по сути, являлось просто зарешеченным отверстием. В грязном подвале, где проходили какие-то трубы, царили сырость и холод. Сначала я разозлилась на Никитину. Она не знает, что под дом легко пролезет кто угодно? Татьяна не думает о безопасности? Потом я обрадовалась. Хорошо, что Никитина не заперла как следует дверь, в противном случае я сюда сразу не попала бы.
Я включила в мобильном фонарик и позвала:
– Моня, Поня! Вы где?
Тишина.
– Это я, Вилка!
Ни звука.
– Пожалуйста, отзовитесь.
Ни шороха.
– Честное слово, я не знала, что Татьяна вас выкинет, – закричала я, – не отдала бы вас ей никогда. Думала, что Никитина отведет малышей к хозяевам!
Слева послышалось шуршание. Я повернулась, направила свет в полумрак и увидела на толстой трубе щенка и котенка. Парочка, по обыкновению, сидела, тесно прижавшись друг к другу. Я кинулась к зверушкам.
– Вот вы где! Пошли скорей домой.
«Дуэт» не пошевелился. Моню трясло крупной дрожью, Поня съежился. Я скинула куртку и набросила ее на бедолаг.
– Ну все! Неприятности позади. Сейчас дам вам поесть, вы отогреетесь.
Продолжая безостановочно говорить, я сгребла в охапку куртку. Из-под тонкого пуховика высунулись две белые, две полосатые, три темно-коричневые лапы. Что-то показалось мне странным. Но времени разбираться в собственных ощущениях не было. Крепко прижав к себе сверток с животными, я порысила в подъезд. Ноги почему-то все время разъезжались, сильный ветер бил в лицо, но мне было наплевать на непогоду.
Войдя в квартиру, я положила куртку на пол и велела:
– Вылезайте, хватит дуться. У меня и мысли не было вас выгонять. Хотите двойную порцию паштета? Из кролика!
Не дожидаясь ответа, я понеслась в кухню, открыла шкаф, вынула банку…
Послышалось бодрое цоканье, в столовую вбежала Моня, за ней неслышно появился Поня.
– Отлично, – обрадовалась я, – слушайте внимательно: вы живете теперь тут. Я вам мать родная. Степан – отец любимый. Ясно?
Животные кинулись к мискам, а я вышла в холл, подняла с пола куртку и встряхнула ее. Послышался стук, на пол шлепнулась разноцветная тряпка. Она зашевелилась, развернулась…
– Котенок! – ахнула я. – Ты здесь откуда?
И тут же поняла, что произошло. На трубе, где грелись Моня и Поня, находился еще этот задохлик. Я его не заметила, что неудивительно, котенок был тощий, прямо макаронина, а в подвале царил полумрак, и вообще я смотрела только на Моню с Поней, накинула на них куртку и прихватила вместо двух ребят троих. Вот почему из-под пуховика высунулось слишком много лап. Я на минуту удивилась такому количеству конечностей, но заморачиваться по этому поводу не стала. И вот вам!
Я села на корточки около крошки.
– Что теперь с тобой делать?
Раздался цокот, шорох, в холл вылетели щенок и кот. Моня кинулась к котенку, схватила его за шкирку и понесла в столовую. Я поспешила за ней. Псинка дотащила малыша до своей миски и выплюнула. Задохлик шлепнулся на плитку, но не огорчился, встал и начал лизать пустую миску.
Я открыла шкаф и достала новую банку.
– Ясненько. Вы все приятели. Надеюсь, в подвале не осталось еще штук двадцать ваших друзей и родных, которые мечтают переселиться к нам.
Моня тихо тявкнула.
– Ты умеешь нормально разговаривать, – обрадовалась я, – до сих пор я слышала от тебя лишь стоны, кряхтенье и посапывание. Уже решила, что Моня немая. Кстати, имена Моня-Поня мне не нравятся. Полагаю, Татьяна их придумала в спешке, переступив порог нашей квартиры. Ладно, пусть задохлик останется, где двое, там и третий поместится. Но что скажет Степа?
За спиной раздался голос мужа:
– А что мне следует говорить?
Я вздрогнула и обернулась.
– Ой! Не слышала, как ты вошел!
– Эге, их стало трое, – заметил Степа. – Откуда убогонький?
Я открыла холодильник.
– Сейчас ужин разогрею и расскажу.
– А что поесть дадут? – поинтересовался муж.
Мой взгляд обежал пустые полки холодильника.
– Ну… э… в общем…
– Кошачьи консервы, – засмеялся Степа, – я уважаю те, что с курицей.
Я удрученно молчала.
– Не переживай, – махнул рукой супруг.
Меня охватило раскаянье.
– Тебе досталась отвратительная жена!
– А вот и нет, – улыбнулся Степа, – мечтай я видеть в доме тетю, которая варит супы, гладит белье, драит полы, мог бы завести горничную. Отлично знал, что ты умеешь прекрасно готовить только одно блюдо!
Я приободрилась. Умею готовить какое-то блюдо?
– И что я прекрасно делаю? – спросила я.
– Ты лучше всех кипятишь воду, – с самым серьезным видом сказал Степан и обнял меня. – Нет ужина, и фиг с ним. Есть два предложения. Или мы идем в кафе, или слопаем пиццу, которую я купил в «Маме Карло». Мне больше нравится второй вариант. А тебе?
Я бросила взгляд в окно, за которым плясал танго ветер.
– Не испытываю ни малейшего желания высовываться из дома.
Степа поднял с пола миску.
– Хороша не та жена, которая вечно носится с тряпкой в руке. Хорошая та жена, которая всегда с тобой заодно. Однако погодка не задалась, но когда сегодня утром снег пошел, я не удивился. Не впервые это в мае. Сейчас на дворе холод и ветрище. Так откуда у нас еще и эта тощизна жалкая?
Я включила чайник.
– Помнишь, я рассказывала тебе про налог на домашних животных?
– Прости, – крикнул Степа, успевший выйти из комнаты, – я начисто забыл. Сейчас пиццу принесу, оставил ее в прихожей.
