– Да.
– От тебя большего не требуется. Когда станешь взрослым и начнешь работать, на учебу времени может и не остаться. Так что лови момент.
– Конечно, тебе легко говорить. Ты все это уже проходил. Можешь даже не делать домашку – пришел, и все ответы знаешь. И ты круглый отличник. Я бы так тоже мог.
– Да забудь ты про эти оценки! Хотя, знаешь, наверное, ты прав.
Эмиль вдруг задумался о том, какой пример он подает своему племяннику. Когда он рассказывал Родиону правду о своем перевоплощении, он не думал, что меркантильные мотивы его реванша раскроются вместе с остальными подробностями истории. Хотя предвидеть такое было нетрудно. Времянкин жульничал на глазах у посвященных в его тайну людей. А теперь и племянник сообразил, в чем заключается истинная цель Эмилевой авантюры. «Теперь и он видит мою ложь и выгоду, которую она мне приносит. Он просто свяжет одно с другим. И все. Я должен ходить с опущенной головой и изображать плачевное состояние, чтобы Родион не зарился на фальшивку. Вместо этого строю из себя ментора. Чушь полная! Что-то не так», – подумал Эмиль.
– Что у тебя с хоккеем?
– Не знаю. Мне нравится играть, но тренер орет все время. Этого толкни, того сбей. Выиграй, выиграй, сожри его… – передразнивая тренера, прикрикнул Родион. – Бесит.
– Может, пойти к другому тренеру?
– Не знаю. Может.
– А что ты думаешь про Филиппа?
– Нормальный парень, кстати.
– Ты знаешь, что про него говорят?
– Что он подделал возраст? Да, знаю. Пофиг. В команде все и так были старше меня. Почти у всех ребят день рождения в январе, а у меня в ноябре. Считай, в конце года.
– То есть они старше тебя на год?
– Где-то так.
– Они специально так детей подбирают?
– Я не знаю. Мне все равно.
За разговором ребята подошли к школе. Около крыльца, как обычно, кучковались беспокойные подростки.
– Опять будешь с ними торчать?
Эмиль поднял взгляд на племянника.
– Я с ними не общаюсь.
– Что так?
– Они идиоты.
Проигнорировав прежних дружков, Родион вошел в здание вслед за своим дядей. Эмиль сдержанно улыбнулся.
Без пяти минут девять Времянкин стоял у закрытой двери кабинета. Сунув руки в карманы брюк, Эмиль прислонился плечом к стене. Через минуту к кабинету подошли три женщины и один мужчина. Времянкин знал только директрису. Она держала в руках какие-то папки.
– Здравствуйте!
Эмиль отступил от стены и вынул руки из карманов.
– Здравствуй, Времянкин! – с улыбкой просипела Светлана Владиславовна. – Ну что, готов?
– Думаю, да.
Одна из женщин открыла кабинет ключом, вся комиссия потянулась внутрь. Эмиль вошел следом. Это был обычный школьный класс с расставленными в три ряда партами, учительским столом и доской с мелом. Три больших окна выходили во внутренний двор школы, усаженный ветвистыми тополями. И хотя кроны деревьев были голыми, их кучность существенно затрудняла доступ солнечного света в кабинет. Плюс ко всему утро было пасмурным.
Мужчина включил свет. Тут же с потолка донеслись резкие клацанья просыпающихся ламп. Они звонко поморгали и засветили на полную с характерным монотонным жужжанием. Женщина, открывшая дверь, прошла к учительскому столу, достала из ящика очки в роговой оправе и надела их. Затем нависла над столешницей и начала заполнять какие-то бумаги.
Женщина помоложе подошла к первой парте среднего ряда и ухватилась двумя руками за ее край. По впечатлению Эмиля, она меньше остальных членов комиссии походила на преподавателя. Потому что жевала жвачку, а Времянкин полагал, что учителя не делают этого при детях. Он решил, что это ассистентка комиссии. Вместе с мужчиной они развернули первые парты второго и третьего рядов, составили их у доски и приставили три стула. Директриса скинула папки на первую парту первого ряда и села боком на ученический стул. Положив один локоть на стол, другой на спинку стула, она свела ладони у груди и принялась вращать янтарное кольцо на мизинце. Эмиль сел за вторую парту среднего ряда, положив рюкзак на соседний стул.
– Говоришь, готов? – нарушила молчание Светлана Владиславовна.
– Думаю, да, – повторил Эмиль.
– Хорошо. Лена, подготовьте протокол комиссии, – обратилась она к ассистентке.
Шмыгнув носом, Лена разобрала принесенные директрисой папки и начала выкладывать содержимое на составленные столы. Она была одета в свободные джинсы и синий свитер с высоким горлом. Из вытянутых рукавов торчали бледные пальцы. Девушка выглядела слегка простуженной: небрежно собранный пучок белых волос, припухшие глаза, покрасневшие крылья носа. Выложив последний документ, она обошла парту и села за нее. Усевшись, скукожилась, как при ознобе. Левой рукой Лена натянула горловину свитера на лицо. До самых глаз. Правой рукой взяла ручку и принялась заполнять какие-то формы.
Мужчина проследовал через весь класс в другой конец помещения и встал у окна. Он поднес руку к голове, и его намагниченные волосы поднялись. Мужчина пригладил их ладонью. Между рукавом синтетического пуловера и челкой с треском проскочила электрическая искра. Мужчина глубоко зевнул, тряхнул головой и, сложив руки на груди, прислонился поясницей к подоконнику.
Времянкин раскладывал на парте содержимое пенала. В кабинете было прохладно. Пальцы ног слегка подмерзли в отсыревших после улицы ботинках. «Почему я здесь? Как так вышло, что этим промозглым утром я оказался…» – не успел Эмиль додумать свою мысль, как директриса завела разговор:
– Была на концерте в пятницу…
– Да? И как вам? – улыбнувшись, поинтересовался мальчик.
Директриса закинула ногу на ногу и начала покачивать зависшей над полом туфлей.
– Во-первых, спасибо за приглашение! Я позвала за компанию соседскую девочку. Мы остались очень довольны и концертом в целом, и твоим выступлением в частности.
– Приятно слышать!
– Ты здорово играешь, слушай-ка!
– О, благодарю!
– Действительно, здорово. Удивительно, это ж сколько пахать надо, чтобы так играть? Моя соседка тоже занимается на фортепиано. В той же музыкальной школе, что и ты, кстати. В первой. Она старше, ей четырнадцать. Вдвое старше тебя, получается.
– Это ненадолго.
– Что ненадолго?
– Вдвое старше. Когда мне будет восемь, а ей пятнадцать, будет уже не вдвое.
– А, ну да. Не суть. Ее мнению в плане музыки я доверяю. Она сказала: «Светлана Владиславовна, огонь!»
Директриса засмеялась от своих слов. Женщина в очках, не отрываясь от заполнения бумаг, включилась в разговор:
– Это не Серябкина? Ученица-то наша?
