Михаил Юрьевич наконец нащупал то, что искал. Он вынул из кармана продолговатый предмет темно-синего цвета с перламутровым отливом. Граненый артефакт с платиновыми ребрами.
– Это перьевая ручка. Она весьма ценная. Мне ее подарил премьер-министр Папуа – Новой Гвинеи.
Губернатор стянул с ручки колпачок и продемонстрировал компании изящное перо с тонкой гравировкой.
– Перо серебряное, – добавил он.
– Очень красивая вещь, – с придыханием отметила Алена.
Михаил Юрьевич надел колпачок обратно и протянул ручку Яну:
– Прошу вас. В знак моего уважения.
– Благодарю. Это весьма неожиданно, спасибо.
Ян принял подарок. Он был доволен. И хотя Двое могли бы обеспечить его несметным количеством подобных экспонатов, персональное одобрение от высокого чина льстило педагогу. Оно и понятно: большую часть своей жизни Ян отдал системе, которая наконец обратила на него внимание.
Эмиль отвлекся от формальных любезностей и принялся выискивать взглядом племянника. Родион между тем прибился к противоположному берегу стола. Там еще оставалась неизведанная мальчиком снедь. Времянкин решил не прерывать исследовательскую миссию не на шутку проголодавшегося ребенка ради знакомства с губернатором.
– Я тоже хочу вам кое-кого представить. Секунду.
Михаил Юрьевич огляделся по сторонам. Он увидел кого-то в толпе и помахал рукой.
– Татьяна! Таня, подойди, пожалуйста.
Татьяна подошла. На ней было черное платье-футляр с рукавами в три четверти и широким поясом. Вечерний наряд подчеркивал ее стройную фигуру. В руках она держала черный клатч, расшитый черными пайетками. Таня улыбнулась.
– Добрый вечер! – поприветствовала она участников разговора.
– Здравствуйте! – доброжелательно ответила Алена.
– Добрый вечер! – робко произнес Эмиль.
Ян сунул руки в карманы брюк и встал полубоком к компании, покачиваясь с пятки на носок.
– Здравствуй, Ян! – обратилась к нему Татьяна, приподняв изящную бровь.
– Привет, – безразлично ответил тот и отвел взгляд в сторону.
Он щурился, словно рассматривал что-то далекое. Со стороны это выглядело не слишком убедительно и даже странно. Его принужденная реакция подразумевала сложную историю их с Татьяной взаимоотношений.
– Вы знакомы? – удивился губернатор.
– Мы знаем друг друга с детства, – пояснила Татьяна.
– В таком случае для тех, кто не знает, это моя племянница – Таня. Сама подойти не решалась, боялась потревожить.
– Ну вот, выдал меня, – с улыбкой посетовала она.
Ее взгляд не опускался ниже уровня глаз взрослых. Она смотрела то на Алену, то на дядю. С момента своего появления Татьяна только раз взглянула на Эмиля, да и то мельком, – когда он пожелал ей доброго вечера. А мальчик меж тем не сводил с Тани глаз.
– Я считаю, что подобные банкеты предполагают общение, – рассуждал Михаил Юрьевич. – Для этого они и существуют, согласны?
– Безусловно, – быстро подхватила Алена.
Кажется, в этот момент она согласилась бы с любым мнением, произнесенным голосом губернатора. Алена послушно следовала за его интонациями и реагировала в нужных местах.
– Искренне рад нашему знакомству, – подал голос Эмиль.
Татьяна наконец обратила свой взор на мальчика, и тот замер. Сердце Времянкина взвинтило темп, на лбу проступил пот.
– Не хотелось злоупотреблять положением Михаила Юрьевича, – прожурчала она.
Глава усмехнулся:
– Я действовал как дядя, не как губернатор, так что этический аспект не затронут. Справедливости ради я и сам хотел пожать руку юному дарованию, – прокомментировал он слова племянницы.
– Отныне я ваша преданная поклонница, Эмиль. Слушала с наслаждением. Словно побывала в других мирах. Волшебно! Нет слов.
Времянкин с трудом выдерживал ее взгляд.
– Я рад, что вам понравилось!
– Кстати, я знаю еще одного пианиста с таким же именем. Вы, случайно, не родственники?
Алена и Ян как по команде перевели взгляды на Эмиля.
– Вероятно, речь о моем кузене. Эмиль Времянкин-старший. Родной брат Алены.
– Подождите, вы его сестра? – удивилась Таня. – Алена?
– Младшая сестра, – уточнила та.
– Ну надо же! Какое приятное совпадение! Я видела вас, когда вы были еще девочкой. Мне было лет четырнадцать, а вам лет восемь. Вы меня, наверное, и не помните.
– В четырнадцать ты выглядела совсем по-другому, – поддержал беседу губернатор. – Такая, пухленькая даже… Была… Тебя теперь и не узнать. Не то что вспомнить.
– Пухленькая? – усмехнулась Татьяна.
– Ну… Не то чтобы… С щечками.
– Ах да! – неожиданно вспомнила Алена. – В солнечных очках?
– Да, да, да, – обрадовалась Таня.
– Была мода, – подтвердил Михаил Юрьевич.
– Дело было не в моде, дорогой дядя – это был протест. Не помню, правда, против чего.
– Против солнца, надо полагать, – пошутил губернатор.
Эмиль понимал, о каких очках шел разговор. Он был частью этих воспоминаний. Времянкин мысленно вернулся в тот период, когда они с Татьяной, сговорившись, носили солнцезащитные очки, не снимая их ни в школе, ни дома. Ни днем, ни вечером. Продолжалось это несколько недель, пока акция не зашла в тупик. Какие смыслы друзья пытались транслировать окружающим, сейчас не помнил даже сам идеолог протеста – Эмиль. «Бессмыслица какая-то. Хотели привлечь внимание, очевидно, – думал он. – Наивно. Нелепо. Но забавно. Забавно то, что Татьяна всегда была легкой на подъем. Без нее ничем таким я бы не занимался. Она с азартом ввязывалась в мои глупые затеи. При этом Таня всегда была умной. Умнее меня, это уж точно».
– Эмиль вечно придумывал что-нибудь. Словом – выдумщик ваш брат. Скучать с ним не приходилось. И я часто бывала у вас в гостях, знала ваших родителей. В общем, мы с вашим братом давние друзья.
Времянкин видел, с какой теплотой Татьяна вспоминает о нем и постепенно осознавал, что скучал по своей подруге. Ему хотелось обнять ее крепко-крепко. Так, как положено делать близким людям после долгой разлуки.
– Значит, у вас в семье два Эмиля? Надо же! – удивилась Таня.
– В честь прадедушки… называли, – снова соврал Времянкин и поджал губы.
– Тогда все ясно. Как он поживает?
– Он давно умер.
– Как умер?
Лицо Татьяны вдруг стало обеспокоенным.
– Он был совсем старенький, дожил до ста лет. Век. Однажды лег спать и не проснулся, – сочинял на ходу Времянкин.
