– Ни к чему. Просто мы говорили про Горовца…
– Ты говорил про Горовца, а я говорил про то, что мне приходится умасливать взрослых, прячась за детской мордашкой.
– Знаешь, мне жаль, что ты терзаешь себя этим. Ребенок! Да, именно так тебя воспринимают окружающие, но ты работаешь над собой. Много занимаешься. Это, знаешь ли, серьезное психологическое напряжение. Уж я-то знаю – это тяжелый труд. На износ. В тебе есть то, что достойно уважения. Сосредоточься на этом – и вперед, к нашей цели.
– Да, пожалуй. Другие дети, наверное, считают меня чудиком.
– Что, в общем-то, правда. Но кого волнует мнение этих бездельников?
– Ребята на сцене не выдают себя за кого-то еще и заслуженно получают свое.
– Все носят маски, Эмиль. Так что не обольщайся на их счет.
– Только не сейчас. Посмотри на них!
– Вот заладил. Не хочу я на них смотреть! Вещь в себе. Я понял. Тебе не хватает экспериментов? Творчества? Свободы? Чего тебе не хватает?
Эмиль задумался. «Можно ли говорить с Яном откровенно или это уловки параноика? Почему он спрашивает про свободу? Будто не сам удерживает меня в кабале. Неужели он готов предоставить мне независимость? И самое главное… Чего мне не хватает? Я не знаю. Но, кажется, все же чего-то не хватает», – рассуждал он.
– Мне всего хватает. Настроение такое, не обращай внимания. Кстати, напомни, пожалуйста, что у нас за цель?
– Войти в историю. Но всему свое время, мой маленький друг.
– Пожалуйста, не называй меня своим маленьким другом. Я не такой уж и маленький для своих лет. Это не корректно.
– Мой юный друг?
– Это лучше, но все же не нужно. Если тебе не сложно, конечно.
– Да расслабься, Эмиль. Я просто шучу. Поверь, я на твоей стороне. Кажется, я не говорил, что благодарен тебе, ведь ты дал мне шанс вырваться из этого болота. Я ухватился за тебя как за поплавок, который тащит меня со дна. Ты должен меня понять, Эмиль. Я хочу того же, что и ты, – прожить яркую насыщенную жизнь, занимаясь любимым делом! Реализовать свой потенциал. Добиться уважения за свои труды.
– Ладно. Идут.
Со сцены за кулисы зашли пятеро отрешенных парней лет двадцати пяти и задумчивая девушка с азиатскими чертами лица. Все в черном. Мокрые. У каждого при себе колчан, набитый палочками с различными наконечниками: мохнатые помпоны, вязаные набалдашники, тонкие бамбуковые стебельки, скрипичные смычки и прочее. Когда они проходили мимо Эмиля, он решил засвидетельствовать свое восхищение:
– Молодцы, ребята! Просто класс! Космическое выступление!
Никто из них не задержался в кулисах, чтобы перекинуться с Эмилем и парой словечек. Третий, проходя мимо, выпустил смешок. Молодые люди поочередно растворялись в потемках закулисья. Девушка, замыкающая строй, поравнявшись с Эмилем, потрепала его по волосам и, удаляясь, произнесла:
– Ты тоже молодец, парень!
Она скрылась за складками бордовой ткани. Ян усмехнулся и пригладил усы.
– Чего? – буркнул Эмиль.
– У тебя сейчас вид… Прямо как у щеночка. Если бы имелся хвост, наверное, вилял бы им. Я прав насчет уважения?
Эмиль взглянул на учителя, но ничего не ответил.
– Я прав, – закрыл тему Ян.
На сцене заиграл джазовый оркестр.
Банкет был в разгаре. Приглашенные кучковались по залу – кто с бокалом, кто с тарелкой. Гости праздника пили шампанское, угощались закусками, общались между собой. Ян, Алена и Эмиль стояли своей компанией у одного из фуршетных столов. Алена обсуждала с Яном планы брата на ближайшие месяцы, Времянкин молча потягивал кофе и разглядывал людей в помещении.
«Мужчины и женщины от тридцати и выше. А этому, похоже, лет семьдесят. Интересно, он доволен своей жизнью? Надо будет спросить», – думал Эмиль. В зале присутствовали человек пятьдесят, включая артистов, которым не нужно было спешить на поезд или самолет. Таких оказалось немного. Трио балалаечников из первого отделения и коллектив с Дальнего Севера в составе пяти человек.
«Остальные, видимо, знать – выглядят респектабельно. Кто они? Большие чины? Крупные дельцы? Судя по всему, здесь сосредоточена важная часть системы, которую я пытаюсь надуть. И раз я здесь, мне пока это удается. А этот джентльмен просто не жалеет себя. Как можно раздуться до таких размеров? Я целиком помещусь в его животе. В куртке и с рюкзаком. Его тело не в порядке. А ведь насколько лучше, когда оно в порядке. Я не должен стать таким. Зарядка, режим и никакого алкоголя. Идите вы со своим алкоголем подальше. Береги платье снову, честь смолоду, а здоровье с детства. Не вижу Родиона…» – подумал Эмиль.
Племянник тем временем проводил гастрономические исследования. Он изучал многоярусные подносы с едой, расставленные по столам. Ассортимент закусок был разнообразным: мясной рулет, заливное из осетра, несколько видов пирогов, различные канапе, салаты в песочных корзинках, сыры, пять видов пирожных, свежие фрукты. Родион медленно продвигался вдоль стола и, не отвлекаясь на окружающих, пробовал все съедобное.
– Эмиль Времянкин! – звонко произнес губернатор, приближаясь к компании юного пианиста.
На лице мужчины сияла широченная улыбка. А сам он был высоким и плечистым. Его голос звучал как баритоновый саксофон с богатыми обертонами и дребезжащими нотками. Он подошел и протянул мальчику свою огромную ладонь. Тот вложил в нее раскрытую пятерню.
– Михаил Юрьевич. Рад знакомству! – продудел губернатор.
– Взаимно.
Эмиль указал на сестру:
– Моя сестра Алена.
Губернатор пожал ей руку.
– Алена? – удивился он. – Почему не краткость? Непорядок. У такого-то таланта, – пошутил Михаил Юрьевич и сам засмеялся от своих слов.
От его голоса резонировало стекло фужера, который Алена держала в руке. А может, сосуду передавалась сервильная дрожь, пробравшая молодую женщину от встречи с высокопоставленным чиновником. Помимо прочего, губернатор был настоящей знаменитостью, человек с экрана. Лицо Алены спазмировала улыбка.
– Надеюсь, вас не задела моя шутка? Я вообще-то очень ценю краткость.
– Ой, не переживайте, это было забавно. Приятно познакомиться.
– Весьма рад.
Времянкин представил главе области своего учителя. Из-за кепки, надетой в теплом помещении, Ян имел слегка эксцентричный вид.
– Отличная работа, Ян Валерьевич! – серьезно пробасил губернатор.
– Благодарю! – так же серьезно ответил Ян.
– Продолжайте в том же духе. Позвольте…
Губернатор не закончил фразу и запустил руку во внутренний карман пиджака.
– Ваша работа будет непременно отмечена особым образом, но позвольте от себя лично…
