Опал делает паузу, досматривает картины прошлого и заключает:
– Я говорю себе, что никогда не буду такой, как она. Тем не менее почему-то получаю одну с ней профессию, прохожу этот опыт до конца, а потом решаю продолжить дело отца.
Она разражается слезами в объятиях Рене, он старается ее успокоить. Она открывает глаза. Их пара вызывает в ресторане все больше любопытства.
– Все будет хорошо, все будет хорошо. Это жизнь, – твердит он. – Все через это проходят, просто вы прятались от себя. Теперь вы взглянули в лицо реальности. Может быть, уже сегодня, после разблокировки двери ваших детских воспоминаний, удастся разблокировать дверь вашего бессознательного.
– Я еще не все рассказала. Дальше ситуация только ухудшалась, но родители упорно не желали разводиться. Мать все чаще поносила отцовскую работу, оскорбляла его. Отец называл мать сумасшедшей. Она все больше курила и в конце концов умерла от рака легких.
Опал пытается улыбнуться несмотря на заплаканные глаза.
– У каждого есть свои скелеты в шкафу.
– Две эти истории сильно повлияли на мое будущее. Я была одержима тем, чтобы не быть «рыжей вонючкой», и обливалась духами. Наверняка я перебарщивала и пахла, как парфюмерная лавка.
– По-моему, вы хорошо пахнете, даже без духов.
– Я перекрасилась в блондинку, потом в брюнетку. В семье я определилась и встала на сторону отца: бросила ремесло матери и занялась иллюзионизмом, потом гипнозом.
Он дает ей бумажный платок, она вытирает слезы, сморкается и залпом выпивает целый бокал вина.
– Простите меня, вы сами отвернули кран, вот струя и хлынула.
– Вода тушит огонь.
Она серьезно смотрит на Рене.
– Думаете, этот опыт поможет открыть дверь в мои воспоминания о прошлых жизнях?
– Вы вскрыли период, отделяющий вас от рождения. Будем надеяться, что теперь откроется дверь в ваши прошлые жизни.
– Вот скажите, эта девчонка, которая меня обозвала… Виолен… Зачем она это сделала?
– Наверное, у нее тоже были проблемы, и она решила, что, обидев другую девочку, испытает облегчение.
– Думаете, бывают неисправимые злодеи?
– У их злодейства обязательно есть конкретные причины. Взять доктора Шоба: этому психиатру определенно нравится мучить пациентов ради ощущения своего всевластия. Это объясняется глубинной мотивацией – комплексом неполноценности.
– Простое оправдание.
– Вы правы, не всегда нужно искать оправдания, некоторым просто нравится делать других несчастными. Но ваша молодость, насколько я понял, состояла из уравновешивавших друг друга достоинств и недостатков.
Их отвлекает шум. Официант включил телевизор, и многие посетители сбились в кучу, чтобы посмотреть футбольный матч.
Опал и Рене чувствуют, что им пора ретироваться.
– Я готова, – сообщает она. – Вернемся в номер и проведем сеанс, пока не наступит ваше время, 23:23.
Ему снова хочется ее обнять, но он сдерживается.
81.
Его кожа горит от соленой воды, но Геб твердо удерживает руль ковчега «Не-хе».
После множества повреждений, мятежей, штормов они подошли к берегам континента, который, по словам Рене, когда-нибудь назовут Африкой. За кормой больше нет дельфинов.
Следуя подсказкам своего будущего «я», атлант преодолел Гибралтарский пролив и вошел в Средиземное море. Следуя вдоль североафриканского побережья, он минует края, которые потом назовут Марокко, Алжиром, Тунисом, Ливией, и в конце концов достигает Египта.
Когда ковчег «Не-хе» уже близок к цели, вдруг вздымаются волны. Снова свищет ветер. Деревянную скорлупку швыряет сильнее, чем когда-либо прежде.
Судя по звуку, грот треснул по всей длине. Внутри ковчега все за что-нибудь хватаются. Ковчег «Не-хе» взлетает на гребни валов, ухает в глубокие пропасти, опасно раскачивается. Еще более зловещий треск говорит о том, что киль напоролся на риф.
Особенно высокая волна швыряет ковчег на скалу. Его корпус раскалывается, как орех.
Геб не успевает среагировать, и все сто шестьдесят шесть человек, не удержавшись, падают в воду, где их мотает, как щепки. Они захлебываются в пене, вода и ветер словно сговорились с ними расправиться.
Убедившись, что его женщина и все четверо их детей живы, Геб придумывает, как спастись. Он предлагает всем потерпевшим кораблекрушение взяться за руки, образовать круг и не разжимать руки, чтобы каждого поддерживали на поверхности два соседа. Нут для храбрости начинает петь, ей подпевают.
Гремит гроза. Сцену апокалипсиса озаряют молнии. Люди упорно разевают рты, хотя не слышат друг друга среди грома с небес и грохота шторма.
Некоторых выдирает из круга волнами, и они тонут. Рука, упустившая соседа, тянется к другой ближайшей руке, чтобы снова замкнуть кольцо.
Так пассажиры ковчега «Не-хе» добираются до берега, где некоторое время лежат без сил на песке.
82.
Опал молча снимает жакет, сбрасывает туфли. Растянувшись на кровати, она закрывает глаза. Ее гид по регрессии приступает к привычному ритуалу.
– Готовы? Спускайтесь по десяти ступенькам лестницы. Видите дверь, не так ли?
Проклятие, она заразила меня своей фразой-паразитом.
– Вижу.
– Теперь представьте, что все пролитые вами в юности слезы собраны в цистерне, которую вы можете вылить на дверь вашего бессознательного.
Она корчит гримасу, глазные яблоки движутся под веками.
– Готово. Я облила дверь.
– Дергайте ручку.
Она хмурится, потом ее лицо разглаживается.
– Получилось! Я смогла открыть дверь!
– Что вы видите?
– Коридор. Коридор с дверями.
– Оглянитесь. Какой номер на вашей двери?
– 128.
– Значит, это ваша 128-я жизнь. Перед вами 127 дверей предыдущих жизней, согласны?
– Да, но есть одно «но». Дверь бессознательного не тронута огнем, я потушила его своими детскими слезами, но коридор объят пламенем.
– Тушите его слезами.
– Я иду по коридору. Я… – Она запинается. – Вижу дверь, откуда бьет огонь. Она из красного металла. Языки лезут из щелей.
– Какой номер у двери?
– 73.
– Вы пережили детскую психологическую травму, но есть еще травма, связанная с вашими прежними жизнями, что-то, мешающее вам двигаться по коридору. Полейте эту дверь и откройте ее.
Она сосредотачивается.
– Открываю.
Ее лицо перекошено гримасой боли.
