Азенкур, 1415 год. Столетняя война. Английский король Генрих V высаживается в Нормандии и идет на север, чтобы предъявить права на французский трон. Тогдашний король Франции Карл VI страдает душевной болезнью, поэтому сражением командует его министр. Место сражения – опушка леса Азенкур. Соотношение сил: 20 000 французских солдат против 10 000 английских.
Французы сделали ставку на кавалерию, англичане – на лучников. Почва была болотистой, французская кавалерия вязла в грязи, среди трупов, поливаемая дождем английских стрел. Итог: 6000 погибших и 2000 раненых с французской стороны, 600 погибших у англичан.
Хуже всего то, что аналогичным образом все сложилось и за 60 лет до этого, в 1356 году, в битве при Пуатье, когда французский король Иоанн II (Иоанн Добрый) сражался с Эдуардом Вудстоком (Черным Принцем). Все героические атаки французских рыцарей, превосходивших неприятеля численностью, были остановлены стрелами английских лучников, выпущенными с большого расстояния. Эта битва завершилась пленением Иоанна Доброго, за которого Черному Принцу был выплачен огромный выкуп.
Однако в книгах об истории рассказы о Столетней войне ограничиваются… Жанной д’Арк, поднятой на щит в 1870 году для доказательства того, что раз мы смогли отбиться от англичан, то и от немцев отобьемся…
Или возьмем Парижскую коммуну 1871 года. После победы немцев у Седана в 1871 году Франция принуждена к репарациям. Парижане восстают против правительства Адольфа Тьера, решившего в угоду немцам разоружить национальную гвардию. Парижане создают автономное правительство – Парижскую коммуну. Немцы требуют от правительства Тьера, находящегося в Версале, «очистить Париж». Первая отправленная туда армия отказывается стрелять в своих соотечественников. Она братается с ними и вливается в их ряды. То же самое происходит со второй армией. Поняв, что нужно действовать по-другому, Тьер набирает войска в удаленных от Парижа провинциях. Для мотивирования этих войск вспоминаются войны в Вандее, Альбигойский крестовый поход, все пережитые некогда унижения. Вспыхивает настоящая гражданская война между провинциалами и парижанами, французы воюют с французами в интересах немцев, наблюдающих за происходящим издали. Коммунары строят баррикады, идут уличные бои. После двух месяцев уличной партизанской войны и недели систематических убийств и расстрелов версальцы завладевают городом. Свирепствуют военно-полевые суды, происходят массовые казни и депортации коммунаров в Новую Каледонию. Гибнет 20–30 тысяч человек.
В официальных французских книгах об истории все эти события либо обходят молчанием, либо освещают скороговоркой.
65.
Волны похожи на огромные заостренные ладони с жемчужной пеной вместо ногтей. Ночь, ливень, гроза, буря. Яхту треплет шторм, ветер раздувает грот и кливер. Рене, стоящий у штурвала, чувствует себя на удивление бодро. Дождь и ветер наполняют его уверенностью вместо того, чтобы пугать.
Я покидаю старый мир, где мне больше нет места.
Особенно сильная волна бьет его в лицо и опрокидывает навзничь. Он вскакивает и, грозя небу кулаком, кричит:
– Я НЕ БОЮСЬ! ТАК ПРОСТО МЕНЯ НЕ ОСТАНОВИТЬ!
Буря отвечает ревом.
Я спешу навстречу судьбе. Это то, чего я всегда хотел.
Найти свой путь. Изменить то, что можно изменить. Выразить себя истинного вопреки взглядам и суждениям других. Наконец-то я на своем месте. Обожаю!
Опал кричит, перекрывая шум бури:
– Придется попробовать пристать к итальянскому берегу. По радио обещают усиление ветра. Он достигнет 7 баллов.
– Не беда, держимся курса. Вы в порядке? Морская болезнь не мучает?
Она, бледная как полотно, мужественно мотает головой:
– Все хорошо.
– Как только буря немного уймется, я передам штурвал вам, а сам отправлюсь на встречу с Гебом, идет?
Она не возражает.
Но буря, наоборот, расходится все сильнее, волны вздымаются все выше, «Летучую рыбу» болтает как щепку. Ночная тьма и дождь не мешают Рене следить за часами. В 23:10 он показывает жестом, что намерен уединиться в каюте.
– Не беспокойте меня, что бы ни случилось.
– Так вы?..
Адский шум глушит окончание ее фразы.
– Я хочу помешать потопу, который смыл Атлантиду. Думаю, там обстановка хуже, чем здесь.
– Мужайтесь. Не сомневаюсь, вы их спасете.
– Когда эти слова звучат в кино, все обычно кончается неудачей.
– Вы часом не суеверны?
– Зависит от обстоятельств. Признаться, становлюсь немного.
Она подмигивает ему, он отвечает тиком в правом глазу – свидетельством начавшейся фазы стресса. Он растягивается на своем спальном месте – в гамаке в центральном проходе, где не так ощущается качка.
Качаясь в подвесном ложе, он закрывает глаза и представляет себе лестницу. Отрывает дверь бессознательного, проходит в коридор со 111 дверями, доходит до первой и, прежде чем повернуть дверную ручку, думает:
Хочу вернуться в жизнь Геба перед самым потопом.
66.
Ярко светит полуденное солнце, все беспечно прогуливаются по цветущему городу Мем-сет. Геб и Нут стоят на террасе, среди фруктовых деревьев. Их ждет обед.
Нут, хлопая в ладоши, зовет:
– Осирис! Изида! Сет! Нефтида! Дети, за стол! Все готово.
Появляются два мальчика и две девочки в мягких бежевых туниках. Все устраиваются за круглым столом, Геб накладывает им что-то вроде салата из кореньев, трав и грибов. Семья обедает. Вокруг бродят кошки.
Рене, наблюдая эту картину, держится в отдалении.
К нему подходят кошки. Он опять испытывает щемящее чувство гармонии, связанное с этим местом и с этими людьми. Внезапно кошки дружно напрягают уши и прячутся по углам.
Через считаные секунды начинает дрожать земля.
Вот и момент, которого я ждал. Наконец-то я увижу, что произошло на самом деле.
Вулкан выплевывает облако сизого дыма и начинает извергаться. Оранжевый заряд лавы взлетает, как струя гейзера, высоко в небо, потом опускается, как мерцающее желе, на склоны горы, натекает на ближний лес, который тут же вспыхивает.
Земля снова содрогается. Второй толчок гораздо сильнее, от него медленно рушатся дома вокруг. Терраса Геба разверзается, как пасть, пол, стены, деревья не спеша превращаются в мелкое месиво. Никто не успевает бежать, да и не пытается. Атлант и его семейство падают в пыль и труху, оставшиеся от их дома. На счастье, никто не ранен.
Все вокруг – дома, деревья – валится и рушится, дороги трескаются, в них разверзаются зияющие провалы, пышущие багровым жаром. Слышны крики, неумолчно бьет тревогу барабан.
Рене решает, что настал момент вступить в контакт со своим древнейшим «я».
