Надо найти правильные слова, чтобы убедить его мне помочь.
– Конечно, но я чувствую, что долго не продержусь.
– Ты не знаешь этой техники?
– Я не мистик. Я даже не верующий. Я простой учитель истории. Всего несколько дней назад я открыл для себя гипноз. Все это для меня совершенно внове. Поэтому для испытания, которому я сейчас подвергаюсь, мне нужны реальные практические знания управления своим телом и сознанием.
– Ты вторгаешься в свою прошлую жизнь, но не можешь в ней оставаться, если терзают твою плоть?
– Вот именно, сейчас, пока мы говорим, боль в черепе так сильна, что мне трудно оставаться с вами. При каждом ударе током тело тянет меня обратно.
– Понимаю. Научу тебя способу, разработанному нами, монахами Трам-Кака, для выхода из затруднительных положений. Скажи, что ты видишь, если хочешь представить свой мозг?
– Сейчас я бы сказал, что это лес.
– А какой ты видишь свою боль?
– Это молния, поджигающая кусты и корни деревьев.
– Тогда вообрази грот посреди леса. Вообразил?
Рене представляет себе каменный конус с дырой – входом.
– Деревья могу вспыхнуть от молнии, а камни нет, ведь так? Войди в свой грот, там ты недосягаем для молнии и огня.
– Я могу сделать это, пока говорю с вами?
– Попробуй, посмотрим.
Рене прячется в пещере посреди леса.
– Видишь, эта часть твоего сознания изолирована от всего, что есть снаружи. Чувствуешь, что молнии и гром ослабели? Загороди вход валуном.
Рене так и поступает, потом садится по-турецки посреди пещеры.
– Иду к тебе, – сообщает камбоджиец.
Перед ним появляется дух буддистского монаха Фируна. Тот держит толстую свечу, освещающую грот изнутри.
– Остается только ждать. Либо наши палачи утомятся, либо мы потеряем сознание, сойдем с ума или умрем. В любом случае мы полностью принимаем свою участь.
– Неужели нет другого выхода?
– Если у тебя есть другие предложения, обязательно поделись ими со мной.
– Гм… Никаких.
– Что ж, нам предстоит убить немного времени, и мне хотелось бы побеседовать с тобой… Рене. Меня заинтересовал твой рассказ о прошлых жизнях. Скажи, как ты оказался здесь, «будущий я»?
– При помощи регрессивного самогипноза. Я представляю себе коридор с пронумерованными дверями, где каждая дверь – одна из прошлых жизней.
– Как захватывающе! Не знал, что так можно, – признается камбоджийский монах.
– Достаточно в это поверить, – шутит учитель истории.
– Видишь, теперь ты учишь меня духовным техникам. Откуда ты знаешь, что за дверями?
– Я этого не знаю. Перед спуском я как можно яснее и четче формулирую желание. Например, чтобы попасть к вам, я захотел оказаться в той жизни, где лучше всего сумел вытерпеть пытку. Осветилась ваша дверь, ее номер 111. Уверен, мы, то есть все воплощения моего духа, могут друг другу помогать, делясь знаниями.
– Я не знал о таком методе и о такой визуализации. Какой номер у двери, за которой живешь ты сам? Что у тебя за эпоха, что за страна?
– Моя дверь – 112. Я живу во Франции, в Париже, в 2020 году. Когда меня не терзают в психиатрической лечебнице, я самый что ни на есть средний человек.
– До тебя целых 111 дверей?
– Да, и за каждой по прошлой жизни. Выходит, у меня 111 помощников, чтобы решить мои проблемы или успокоить душу.
– Моя школа буддизма, Тхеравада Хинаяна, что значит «малая колесница», называет этой сансарой. Это цикл рождений и смертей, следующих друг за другом инкарнаций. В зависимости от нашего поведения, в лучшую или худшую сторону меняется наша карма, в следующей инкарнации мы поднимаемся или опускаемся на ступеньку. Но мы не учимся регулярному посещению наших прошлых жизней, не говоря о диалогах с нашими будущими жизнями.
– Думаю, в будущую жизнь хода нет, надо ждать посещения оттуда. Я не видел в моем коридоре двери 113.
– Может быть, ты не смог приблизиться к совершенству. Тогда ты был бы близок к нирване.
– Что такое нирвана?
– Окончательное освобождение души, когда карма выходит из цикла перерождений и душа достигает наивысшего ничто. Пропадает надобность воплощаться в теле, ты становишься чистым духом, независимым от материи. Это вознесение к истокам Вселенной в его чистейшей сущности, превращение в свет и энергию. Возможно, как последнее перерождение меня и всех до меня ты…
Фирун прерывается, пораженный собственным предположением.
– …сумеешь вырваться из необходимости воплощаться в живых существах. А значит, больше не будешь страдать.
– Это очень вряд ли. Я далек от совершенства. Я даже кое-кого убил. Не выйдет из меня святого.
Монах разочарован.
– Если так, то я тоже сильно удивился бы, если бы ты освободился от необходимости воплощаться в теле. Значит, после твоей кончины в твоем коридоре появится 113-я дверь.
Выражение лица Фируна резко меняется, он напряженно морщит лоб.
– Что-то не так? – пугается Рене. – Вы умерли?
– Отключился мой мозг. У меня обморок.
– Вас приведут в чувство пощечинами или ведром ледяной воды.
– В этот раз обморок очень глубок, возможно, это даже кома. Мне очень жаль.
Надо же. У нас с ним одни и те же выражения.
– Я не смогу продолжить этот захватывающий разговор, Рене. Мне надо вернуться, иначе есть опасность больше не воссоединиться с телом.
– Понимаю. Спасибо за этот грот-бункер в лесу моего духа.
– У тебя-то там как дела?
– Мне не так больно, как вам, это же вроде как лечение. Заявленная цель – разрушение памяти, а не причинение страданий.
– Повезло.
– Ток, которым меня мучают, слабее вашего, поэтому это может длиться дольше. Подожду еще, может, этому наступит конец. Не знаю, как благодарить вас за помощь.
– Лучшая благодарность – сделать так, чтобы о моем существовании не забыли. Если комендант лагеря исполнит свою угрозу и устроит мне damnatio memoriae, ты сможешь засвидетельствовать, что я жил и кто такие на самом деле красные кхмеры.
– Можете на меня рассчитывать.
– Если получится, расскажи подробно, что здесь творится. Расскажи, что пережили другие монахи моего монастыря, чтобы об этом знали другие поколения. Скажи им, что тоталитаризм может рядиться в привлекательную тогу: черный фашизм, красный коммунизм, зеленый религиозный фанатизм. Но на самом деле все это одно и то же. Циничные бандиты, лгущие, будто они защищают принципы благородства и самоотречения, на самом деле заботятся только об обогащении. Во всем мире борются сторонники рабовладения и освобождения: не надо обращать внимания на их речи и грим, все решают дела. В моей стране рабовладельцы прикинулись освободителями народа. Хуже всего то, что они убеждены, что делают это для блага людей!
