Женщина чувствует, что он отвлекся.
– Что с тобой, Геб? Что случилось?
– Ничего.
– Ты думаешь о чем-то другом. Все хорошо?
Атлант, поколебавшись, показывает жестом, что им надо разъединиться.
– Тебе плохо? – с тревогой спрашивает она.
– Дело не во мне, а в моем «я» из будущего.
Женщина недоумевает, и он уточняет:
– Здесь человек, живущий через 12 000 лет, который предупреждал, что наш остров скоро потонет.
– Малыш 32 лет от роду? Ты утверждаешь, что сейчас он с тобой говорит? Выбрал момент, когда мы впервые занялись любовью?
Она в разочаровании уходит, чтобы успокоиться. Атлант пользуется передышкой, чтобы пообщаться с собой из будущего.
– Зачем ты меня отвлекаешь, Рене? Сейчас не наше с тобой время.
– Извини. Меня сейчас пытают.
– Слово «пытают» я не понимаю. Что оно означает?
– Мне сознательно причиняют мучения с целью уничтожить мой мозг. Их цель сделать мое сознание «гладким», чтобы я больше не мог с тобой разговаривать. Если у них получится, мы потеряем контакт. Мне нужна твоя помощь прямо сейчас. Подскажи, как мне это вынести.
– Теперь прощения прошу я, Рене. Вряд ли я могу выполнить твою просьбу, потому что совершенно не разбираюсь в твоей проблеме. Я никогда не страдал, не могу себе представить пытку. Я не могу помочь.
– Дожил до 821 года и никогда не страдал?
– Никогда.
– Приступ аппендицита? Язва желудка? Почечная колика? Зубной кариес?
– Мы здоровые люди. В общем, мне не приходилось страдать, поэтому я не знаю, как реагировать.
– Что же мне делать?
– Возможно, за какой-нибудь из 111 дверей ты найдешь другое перевоплощение, знакомое с болью и со способами ее устранения. Ведь твои прошлые жизни не исчерпываются мною…
Рене не исключает, что его друг-атлант любит его не так сильно, как он думал, и сейчас у него одно желание – избавиться от него, чтобы снова слиться с молодой женщиной.
Не тратя время зря, даже не простившись с Гебом и не договорившись с ним о следующей встрече, Рене выскакивает обратно в коридор.
К двери номер 112 он не приближается, чтобы снова не угодить в больничный кабинет электротерапии. Он быстро формулирует пожелание, стараясь, чтобы оно получилось исчерпывающе точным: «Хочу попасть в ту жизнь, где лучше всего мог сопротивляться пытке током».
Над одной из дверей загорается красная лампочка. Это дверь номер 111, жизнь, предшествовавшая жизни Рене.
53.
Гладкая кожа его кистей имеет оттенок бронзы. Предплечья голые, безволосые, все в татуировках: тигр в обрамлении символов. Одет он в балахон цвета шафрана.
Помещение похоже оформлением на лицейский класс. На стенах карты мира и портреты политиков и военных в мундирах с подписями каким-то неевропейским шрифтом.
Рядом с ним прикован наручниками к койке человек. Он неподвижен, его рот искажен гримасой боли. Некто пузатый, с прищуренными глазами, в шикарном костюме, с толстой сигарой в зубах, раскачивается рядом в кресле. Над ним стоят по стойке «смирно» два солдата и старший офицер с красными галунами, на которых белеют пятиконечные звезды.
– Для нас большая честь принимать французского адвоката и видного революционера-интеллектуала, – говорит увешанный медалями офицер. – Полагаю, мы оба неровно дышим к поэзии Рембо. Но перво-наперво работа. Давайте новенького.
Солдат снимает наручники и, убедившись, что человек не дышит, вытаскивает его за волосы из комнаты. На том, в ком пребывает душа Рене, не надето ничего, кроме трусов. Его приковывают туда же, где был прикован его предшественник. Ему бросаются в глаза ведро с водой и провода со здоровенными зажимами-электродами.
– Ваше имя?
Он стискивает зубы.
– Отказываетесь отвечать? Плохое начало. На ваше счастье, мы и так знаем, кто вы. Вас зовут Фирун, – читает офицер по листочку. – Вы были медиком продажного правительства при американских оккупантах. Потом, чтобы спрятаться, заделались буддистским монахом в монастыре Трам-Как, где кишат реакционные черви. Но мы отловили вас, грязную капиталистическую крысу, прислужника подлого диктатора Лон Нола – да будет проклято его имя, достойное только плевка!
Он подает солдату знак, и тот подносит к груди Фируна зажимы.
– Вы находитесь в отделе безопасности лагеря S21, – сообщает офицер.
От этих слов монах невольно ежится от ужаса.
– Полагаю, он понял, куда попал, – произносит французский адвокат ироническим тоном.
Рене вспоминает военного – любителя поэзии: это Канг Кек Леу, зловещий кхмерский офицер, создатель и комендант лагеря перевоспитания S21. Он знает, что здесь, в бывшем лицее в сердце столицы Пномпень, было замучено более 15 000 человек.
Вспоминает Рене Толедано и французского адвоката. Он и раньше подозревал этого левого интеллектуала, провозгласившего себя защитником угнетенных народов, в участии в зверствах красных кхмеров. Теперь он убеждается, что подозрения имели основания.
Голос Леу безупречно учтив:
– Вас будут пытать долго, каждый день. Но этим дело не ограничится, все будет гораздо хуже, Фирун. Если ты не назовешь имен других монахов-контрреволюционеров, сумевших сбежать до нашего прихода в ваш храм, тебя сотрут с лица земли. Знаешь как? Мы истребим твою личность, все относящиеся к тебе документы, все фотографии, все места, где ты жил, перебьем всю твою родню, всех, кто тебя знал, пока не искореним все твои следы, так, чтобы не осталось ни одного живого свидетеля и ни одного вещественного свидетельства твоего существования.
– Знаете, как называется эта процедура по-латыни? Damnatio memoriae, – считает необходимым уточнить адвокат-француз.
Фирун глотает слюну. Рене говорит себе, что этот монах – последний, кем он был, прежде чем стать собой нынешним, – обладает, видимо, величайшим опытом прохождения через экстремальные испытания.
– Начнем, – произносит офицер.
Он нажимает кнопку, чтобы вызвать разряд, но монах уже закрыл глаза. Дух покинул тело, прежде чем оно ощутило удар током.
Происходит встреча двух астральных тел, Фируна и Рене.
– Что ты здесь делаешь? – удивляется монах.
– Простите, что тревожу вас в такой ответственный момент, – отвечает Рене.
Он знает, что надо поторопиться, чтобы успеть сказать главное.
– Я ваша следующая инкарнация, меня зовут Рене. У меня такая же проблема, меня пытают. Хочу узнать у вас, есть ли способ это вынести.
Дух камбоджийского монаха сморит на него с недоумением.
– Не понимаю твоего вопроса. Ты ведь уже нашел ответ: покинуть тело, вот и все.
