Мужчина в белом халате сам смеется над своим анекдотом.
Золотые правила юмора: 1) не предупреждать, что будет смешно; 2) в конце не смеяться; 3) не говорить, что было смешно. Что за психиатр, не знакомый с азами психологии?
Рене не может оторвать взгляд от таблички на кармане белого халата: «Доктор Максимилиан Шоб».
Где-то я уже слышал эту фамилию.
За спиной врача полки, на них колбы с плавающими в желтоватой жидкости человеческими мозгами. В полицейском участке, даже в камере для задержанных, окна были без решеток, а здесь окна зарешечены, да как!
– Сами видите, в правду порой невозможно поверить, а правдолюбцы чаще всего слывут лжецами.
Кому вы это рассказываете…
– Уверен, когда вы сообщили в полиции вашу «истинную» версию событий, вам не поверили. Действительность настолько безумна, что ее невозможно принять за правду. В действительности все парадоксально: родители не любят своих детей, солдаты не любят войну, полицейские – гангстеры, преподаватели – невежды, политики думают только об обогащении, психоаналитики – неврастеники, психиатры – сами психи. Скажешь – никто не поверит.
«А еще регрессивные гипнотизерши сами ни разу не бывали в своих прошлых жизнях», – мысленно дополняет Рене этот список оксюморонов.
– Поэтому мы, «серьезные» психиатры, пытаемся, шаря в джунглях человеческого разума, отличить там правду ото лжи. Я часто помогаю полицейским на допросах. Самое удивительное, что иногда подозреваемые так убеждают себя в собственной лжи, что даже детекторы оказываются бесполезными.
Рене читает этикетки на колбах с мозгами: фамилии, даты, часто недавние.
– Как же установить истину? Как узнать, кто врет? Скажу без хвастовства, что достиг в этом неплохих результатов. 80 % успеха! Знаете почему? Потому что я в курсе всех открытий в области изучения мозга, и особенно памяти. Это я к тому, что вы в хороших руках. Я сделаю все, чтобы вас вылечить. Хотите вы этого или нет, но, уж поверьте, благодаря мне вам полегчает.
Всем своим видом человек в белом халате выражает приветливость и убежденность.
Предварительная обработка. Он хочет убедить меня в победе, еще не начав боя. Не нравится мне этот тип.
– По словам Элоди, ваша проблема – гипнотическое внедрение, сначала травмировавшее вас, а потом доведшее до убийства. Бездомного, кажется. Потом вы напали на ученика. Все это – из-за мысли-паразита. Ложное воспоминание – мне это очень интересно, – всплывающая «прошлая жизнь»!
Он произносит это словосочетание с наслаждением, чуть ли не причмокивая.
– Обожаю! А вы везунчик, вы попали к специалисту не просто по воспоминаниям, а по стиранию ложных воспоминаний. Поверьте, здесь творят чудеса.
Кабинет и колбы с мозгами озаряет вспышка молнии. За ударом грома следует взрыв безумного хохота пациента, содержащегося где-то неподалеку. Рене невольно ежится.
Непонятно, где метеорологи разглядели солнечную погоду…
Он уже вспомнил, где слышал имя Максимилиана Шоба.
Так звали психиатра Элоди, вылечившего ее от анорексии внушением ложной памяти о домогательствах.
Он забивается глубже в кресло. Максимилиан Шоб берет папку с надписью «Рене Толедано» и читает, вдохновенно кивая.
– Если вы намерены накачать мою голову враньем и таким способом вылечить, то учтите, я в курсе ваших методов.
– От Элоди?
Доктор Шоб в прекрасном настроении.
– Это правда, – начинает он, сплетая длинные пальцы, – у нас с мадемуазель Теске был, что называется, период «взаимного познания». И все же, можете не сомневаться, я ее вылечил. Если бы не я, лежать бы ей сейчас под шестифутовым слоем сырой земли. Вам известно, что она оказалась у меня после трех попыток самоубийства? Ее родители были в отчаянии. Гибель пожилого дядюшки стала платой за спасение ее молодой жизни. Я не считаю себя виноватым, меня не предупредили, что у него бывали проявления маниакально-депрессивного психоза. Я не могу исцелить сразу всех.
Он снова весело смеется.
Учитель истории встает и идет к двери, но стоящий за ней санитар с телосложением борца ловит его и заставляет снова сесть.
– Требую встречи с моим адвокатом, – говорит Рене.
– Понимаю ваши сомнения, мсье Толедано. Больные всегда страшатся выздоровления, болезнь им мила. Некоторые хромые не желают нормально ходить. И вообще, история прежней жизни – это весьма увлекательно.
По коридору снова прокатывается смех безумца, потом его заглушает удар грома. Смех Максимилиана Шоба призван, кажется, перекрыть гром.
– Кто из нас не придумывал себе прошлые жизни? Взять хоть меня: в прежних жизнях я представляю себя знаменитым спортсменом. Скорее всего, теннисистом. Не исключается также воин или первопроходец.
Я бы добавил клоуна.
– Я не желаю здесь оставаться, – заявляет Рене.
– Предпочитаете тюрьму? Бросьте, мсье Толедано, поверьте, после моего лечения все наладится.
Метод Куэ для недоумков. После «не так ли?» у Опал и у полицейского – теперь эти его «поверьте»! Цель – побудить к подсознательному согласию. Это как три червовые дамы в карточной колоде: в конце концов приносит результат.
– Надеюсь, после наших сеансов вы выйдете посвежевшим и сможете успешнее преодолевать неприятности вашей учительской жизни. Поверьте, мне все чаще приходится иметь дело с людьми вашей профессии. Бедняги, им здорово достается. Это занятие уже не назовешь престижным. Можно даже назвать его неблагодарным. Чтобы терпеть детей, нужны железные нервы. Лично у меня их нет, и я не хочу их заводить.
Моя работа мне нравится, а этот тип – нет.
– Считайте, что мы будем вместе трудиться ради вашего блага, чтобы предоставить вашему адвокату аргументы, оперируя которыми он добьется вашего освобождения.
Но Рене непоколебим.
– Как я погляжу, вас терзают сомнения, мсье Толедано? Это так?
Доктор Шоб встает и прохаживается по кабинету, приглаживая падающую ему на лоб длинную светлую прядь.
– Полагаю, вы вправе потребовать объяснений. Хотите их получить?
– А у меня есть выбор?
Повезло же попасть к болтуну, соскучившемуся по слушателям…
Человек в белом халате достает из ящика стола резиновый мозг размером с крупный арбуз.
– Сейчас я вам объясню, как работает память.
Он гладит розовый арбуз.
– Органы чувств – зрения, слуха, осязания, обоняния, вкуса – снабжают мозг информацией в виде слабых электрических импульсов.
Прежде чем продолжить, он убеждается, что слушатель ни на что не отвлекается.
– Потом импульсы распределяются. Изображения идут из затылочной доли, звуки и речь перерабатываются в височной доле, которая, как явствует из названия, расположена в области висков, движения и касания – в лобной доле.
