Понимание чрезвычайно усложнено тем, что они великолепно выглядят, они в такой прекрасной форме, что невозможно поверить даже во вдесятеро меньший возраст.
Что бы я делал, если бы впереди у меня было 789 лет? Пересмотрел бы все фильмы, перечитал бы все книги, переслушал бы всю музыку, переспал бы с сотнями женщин, объездил бы все страны?
– Думаю, нас ждет еще много открытий друг о друге, – смиренно произносит Геб. – А пока нам с Нут необходимо узнать, как построить большие суда, чтобы спасти хоть часть нашего мира.
– Можете на меня рассчитывать. Я научу вас всему, что знаю о мореплавании и вообще о технологиях, которые помогут вам выжить при грядущей катастрофе.
– А я в ответ научу тебя пользоваться возможностями сознания для преодоления страха и недугов, для путешествий в пространстве, общения с другими формами животной и растительной жизни. Теперь мне понятно, что за такую короткую жизнь вы просто не успеваете овладевать силами собственного мозга.
Глядя на город и на его жителей, Рене восхищается ими еще больше, зная, что большинство людей в поле его зрения старше 500 лет.
– Тебе нравится Нут?
– Да, она не такая, как все.
– Вы влюблены друг в друга?
– Конечно. А ты, Рене, что сейчас происходит в твоей жизни?
– В настоящий момент я сижу в тюрьме по обвинению в убийстве. Если не считать этой мелкой подробности, у меня все в порядке.
– В тюрьме?
– Это место, куда сажают тех, кто ждет наказания за те или иные преступления.
– Преступления?
– Например, когда один человек убивает другого.
– Какая странная мысль, зачем это делать?
– Например, чтоб отнять деньги. Ах да, совсем забыл, у вас же нет денег. Ну, тогда чтобы отнять что-то еще, чем обладает другой.
– У нас никто ничем не обладает.
– Как я погляжу, я весь состою из рефлексов своей эпохи, где сплошь наказание, воздаяние, деньги, где вся жизнь пронизана жаждой того, чего нет, и страхом лишиться того, что есть.
– Обладание, судя по твоим речам, – это слабость боязливого ребенка, которому не хватает чувства безопасности, признания, внимания, ласки. Это стремление человека, живущего всего 90 лет. Если ты начнешь это понимать, то ступишь на верный путь.
– Признаться, я удивлен, что не чувствую того отчаяния, в котором должен был бы пребывать, учитывая то неудобное положение, в каком сейчас нахожусь.
Рене принимается учить Геба азам хождения под парусом, конструкции удлиненного челнока, киля, руля, мачты, паруса, использованию снастей и хождению по ветру.
Он водит рукой Геба, рисуя вместе с ним идеальный корабль, который вместил бы максимум людей. Они долго трудятся, пока не раздается голос:
– Ты там живой?
Рене кидается в дверь, бежит вверх по лестнице и…
44.
…приоткрывает занавес век, всплывая в своем пространстве-времени. Кто-то обращается к нему через дверь туалетной кабинки. Рене поспешно спускает воду.
– Простите, – говорит он надзирателю, – я уснул на унитазе. – Он трет глаза, зевает. – Который час?
– Полпервого. У нас не хватает людей. Девка из твоей камеры сказала, что ты засиделся в сортире.
Он возвращается в камеру и кивает проститутке в знак благодарности.
– Ты провалился в канализацию? – спрашивает она.
– Заснул на толчке, – повторяет он свою версию.
– Вид у тебя умный. За что тебя? Наркота?
– Убийство.
– На убийцу ты не похож, – говорит она.
– Спасибо. Вообще-то я учитель истории. А ты?
– Я завалила выпускной экзамен, – избегает она прямого ответа. – История ни при чем, меня подкосила философия. Тема была: «Может ли человек быть счастливым?» Я ответила в том смысле, что все зависит от женщины. Но юмор не считается формой философии. По-моему, напрасно. В общем, так обозначилось мое призвание: теперь, даже без диплома, я осчастливливаю мужчин, а они, не обращая внимания на мою неудачу на экзамене, меня благодарят и вознаграждают. Бывали среди моих клиентов и преподаватели философии. Не сказать, чтобы они считали меня плохой ученицей.
Она хохочет над собственной шуткой и продолжает:
– Проблема мужчин в том, что они сами не знают, чего хотят. Что-то заимеют – жену, скажем, – и тут же подавай им другую, чтобы совсем не была похожа на эту.
Это напоминает Рене речи Опал о профессии психоаналитика.
– Знаешь, чаще всего моим клиентам не до секса. Им бы поговорить. – Она смеется. – От меня они ждут, чтобы я была просто женщиной, которая их слушает и не упрекает, как мамаша или стерва-жена. Бывает, час сижу с клиентом, а он плетет мне про шлепок, полученный от мамочки в пять лет. Травма у него, понимаешь ли! Я обхожусь дешевле психоаналитика.
– Почему ты не спишь?
– Бессонница. Это из-за ночной работы: организм перестал понимать, когда ему спать, когда бодрствовать.
Она снова принимается ожесточенно жевать жвачку. Он ложится. Проститутка подсаживается к нему.
– Видал этих уродов? Никогда не стала бы пить и ширяться. Где их самоуважение?
Рене показывает жестом, что хочет спать.
– Почему ты убил человека?
– Самооборона, – отвечает он уклончиво.
– Мне тоже иногда хочется убивать, тоже приходится обороняться, но до такого я еще не доходила. Всегда что-то останавливает.
Даст она мне поспать?
Она громко чавкает жвачкой.
– А вас, господин учитель истории, по ходу, ничего не остановило?
– Он был скинхедом, ему понадобились мои деньги. Он хотел пырнуть меня кинжалом. Теперь все это не важно, приговорят так приговорят. Все происходящее с нами нам же на благо. Мы сами выбираем, как жить. Колода на руках, как хочешь, так и ходи.
– В моей жизни одна неполадка – сон. Ужасно хочется уснуть. Может, как-то поможешь?
Попробовать ее загипнотизировать?
– А что, попытаюсь. Могу попробовать тебя загипнотизировать, хочешь?
– Я готова.
Надо делиться полученными дарами.
Он решает снова применить технику «3+1». Он уже сообразил, что к ней прибегают коммивояжеры, чтобы потенциальные клиенты не выставляли их за дверь.
– Закрой глаза.
Она опускает веки, но тут же опять поднимает.
– Ты не спрашивал, но все равно, меня зовут Сесилия.
Она растягивается на лавке.
– Теперь я тебя слушаю.
– Закрой глаза, дыши медленно.
