Рене возвращается в позу лотоса, закрывает глаза, переносится в мир Геба и там, на пляже, ждет.
– Нас разделяют 12 000 лет, – сообщает через некоторое время Геб.
– Не две тысячи?
– Нет, двенадцать тысяч.
Рене отлично известно, что цивилизация возникла за 5 тысяч лет до нашей эры, с появлением первого шумерского города Эриду.
Раз Геб утверждает, что между нами 12 000 лет, значит, он живет задолго до первой официально признанной цивилизации. За целых 10 000 лет до рождества Христова!
– Быть того не может, – говорит учитель истории. – В твои вычисления наверняка вкралась ошибка, посчитай еще раз.
– Зачем?
– Для нас 12 000 лет назад не могло быть… (никого, кроме доисторических людей) астрономов, способных выдать информацию вроде той, которую сообщаешь ты.
Этот довод оставляет человека в юбке равнодушным.
– Полагаю, ваши познания об истории прошлого неполны. Гарантирую тебе, что в мои времена есть астрономы и что я не единственный, кто этим занимается. Есть у нас и историки, пытающиеся заглянуть в самое далекое прошлое, и, похоже, они поодареннее ваших!
Рене предпочитает сменить тему:
– Где вы живете, господин астроном?
– Мой город зовется Мем-сет. Это столица острова Ха-мем-птах.
– Для меня эти названия – пустой звук.
– Я никогда не покидал нашего острова, он расположен посреди моря, раскинувшегося в центре мира.
Не пойму, о чем он: что за остров посреди моря в центре мира? Мне даже не понять, в каком месте планеты все это находится.
Впрочем, Геб назвал город, значит, он принадлежит к дошумерской цивилизации.
– Если я открою глаза, наша связь не прервется?
– Не прервется, открывай.
Рене открывает глаза, встает и идет за глобусом.
– Знаешь, что это?
– Наша планета в виде шара, полагаю. Не забывай, это именно то, чем я занимаюсь.
– Значит, тебе известно расположение континентов?
– Как я сказал, я никогда не покидал острова, как и все наши. Но астральные вояжи позволяют моей душе парить всюду, где я пожелаю.
– Астральные вояжи? А телескоп, бинокль, что угодно, чтобы разглядывать звезды? Ничего такого?
– Астральный вояж – способ, позволяющий моей душе исследовать все края, все планеты, все звезды, какие я пожелаю. Зачем мне лишние приборы?
Ответ настолько категоричен, что Рене больше не смеет задавать вопросов.
– Где ты живешь, Рене? Покажи.
Рене тычет пальцем в глобус:
– Вот здесь. Мой город зовется Парижем, страна Францией, континент Европой.
– Вот как? Я летал над этими краями во время астральных вояжей. У нас они называются «дикими территориями северо-запада». Признаться, я думал, что люди там не водятся.
– Теперь покажи мне, где живешь ты, Геб. Где находится твой остров?
Учитель истории начинает вести пальцем от Парижа на юг.
– Ниже, левее, еще левее, ниже, еще немного левее. Вот здесь.
Рене проверяет, где остановился его палец.
– Это же посреди Атлантического океана!
– Твоя карта, как и твои знания о прошлом, неполна.
Рене не в силах отвести взгляд от места, где, выходит, живет Геб.
– Мне очень странно, что твой остров Ха-мем-птах не обозначен на моем глобусе. Наши спутники видят всю сушу. Если только…
Нет, этого не может быть.
– Что?
Учитель истории подыскивает слова.
– В древнейших текстах есть упоминания острова, существовавшего здесь в незапамятные времена. Он назывался…
Он не смеет закончить, но слово вырывается само собой:
– …Атлантида.
– Что это такое?
– Мифический остров.
– Что значит «мифический»?
– Это значит, что для нас, нынешних людей, само существование твоего острова – это… миф.
Рене выдерживает паузу, прежде чем продолжить:
– Честно говоря, большинство моих современников считает, что его вообще не существовало. Что Атлантида – это что-то вроде детской сказки.
Ответа нет.
– Ты по-прежнему здесь, Геб?
Рене проверяет, в правильной ли позе сидит. Геб как будто озабочен услышанным.
– Не понимаю, как вышло, что наш остров для вас – всего лишь «миф».
– Мне очень жаль, Геб.
– Лучшее доказательство нашего существования – то, что я сейчас с тобой говорю, не так ли?
Сильный порыв ветра заглушает его слова. На берег с ревом обрушиваются волны.
– Некоторые из нас верят в ваше существование, некоторые нет. Пойми, это очень давняя история, не осталось ни малейших следов, никаких развалин, ни единого предмета, который можно было бы уверенно отнести к вашей цивилизации. Вот ты говоришь, что между тобой и мной 12 000 лет. Это очень долгий срок. К моему прискорбию, наша цивилизация забыла о существовании вашей.
– Так ты говоришь, люди твоей эпохи считают, что нас не было на свете?
– Я очень удручен. Понимаю твое отчаяние. Но не хочу тебя обманывать: вас не просто забыли, большинство из нас вообще сомневается, что вы когда-либо существовали.
– Чем дальше, тем лучше.
Человек в юбке не сводит с него глаз. Ветер неистовствует, кокосовые пальмы гнутся, как тростинки, орехи тяжело падают на песок.
– Что думаешь обо всем этом ты, человек из будущего?
– Что тут думать… – смущенно лепечет Рене. – Как ни реален этот мир с виду, все это существует сейчас только в…
– Договаривай.
– …только в моем мозгу, и…
– И?
– И я не исключаю, что все это – плод моего воображения. Возможно, я сплю и вижу сон, где выстроил утопический мир из всех моих мечтаний о древности, которая лучше того мира, где я живу. Подсознание создало сон, в котором ты со мной говоришь.
Окинув его суровым взглядом, Геб резко встает и уходит. Рене остается один на пляже, на бушующем ветру. Прибрежные скалы содрогаются от обрушивающихся на них с оглушительным грохотом штормовых валов.
Рене выходит в дверь с чувством, что допустил оплошность. Он идет по коридору, оставляет позади толстую дверь бессознательного, поднимается по ступенькам. В этот раз некому вести обратный отсчет, некому его встречать. Он открывает глаза.
Я его оскорбил. Мама всегда говорила, что, когда дела идут хорошо, мне обязательно надо все испортить.
