Ну, убил скинхеда, что сделано, то сделано, что толку думать только об этом, сделанного не вернуть.
Он одевается, включает интернет и пишет в поисковике: «В Сене выловили труп». Ничего. А если «утонувший скинхед»? Никаких упоминаний убийства.
Он облегченно переводит дух.
Может, утонул, может, съеден рыбами, разрублен винтами баржи… Может, я выкручусь, может, обойдется без расследования?
За завтраком он вспоминает свою привычную последовательность утренних дел, бывших до его встречи с Опал машинальными. Спохватившись, что не побрился, он возвращается в ванную.
Следи за выражением лица.
Он видит в зеркале череду физиономий: Ипполита Пелисье, Леонтины де Виламбрез, Зенона, Геба.
Это все я. Я – плод выбора 111 человек, сказавших себе, видимо, что в следующей жизни они не хотят сталкиваться с теми же трудностями.
Он едет в лицей. Стоя в пробке, он размышляет.
Душа становится водителем, меняющим машины. Дух меняет тела и жизни.
После тяжкой жизни галерника душа, наверное, возжелала удобств. После жизни Леонтины, не имевшей искренней любви в семейном кругу, она, по всей видимости, захотела отдохнуть от семьи. После жизни простого солдата Первой мировой, не принадлежавшего себе, у нее возникло желание стать главой семьи.
Он машинально включает радио. Ведущий сообщает: «Водитель врезался на грузовике в толпу у супермаркета, раненых по меньшей мере двадцать. Несмотря на то что водитель выкрикивал религиозные лозунги, версия теракта уже исключена. Полиция склоняется к версии действий одиночки, страдавшего психическим расстройством».
«Конституционный Совет заблокировал законопроект, позволявший детям, от которых отказались родители, узнавать, кто произвел их на свет. По некоторым данным, больше 30 % законных отцов не являются биологическими, и члены Конституционного Совета опасаются, как бы эта информация не создала неразрешимые проблемы».
«Скончался последний выживший узник концлагерей, проживавший в Лондоне. Сообщение об этом поступило одновременно с появлением слухов, что в Англии принято решение не упоминать больше о концлагерях в школьных программах по истории во избежание конфликтов между некоторыми родителями. Напомним, что ревизионистские теории вошли в моду в ряде стран Магриба и Ближнего Востока, где отрицание геноцида официально преподается в школах. Французский министр образования, со своей стороны, отметил, что выступает за продолжение преподавания Холокоста, невзирая на усиливающееся давление ряда родителей учеников».
«Новости по делу Фионы. Напомним, Сесиль Буржон, ее мать, потребовала в мае подвергнуть ее сеансу гипноза, чтобы она вспомнила, где зарыла труп своей дочери (убитой ею при сообщничестве сожителя, Беркана Маклуфа). Следом за Бельгией Франция признала законную силу полученных под гипнозом показаний в рамках уголовного расследования».
«Погода: сохранится ясная, теплая погода, кое-где возможна сильная жара».
Оставив машину на стоянке, Рене Толедано идет в лицейский двор, где приветствует статую идола молодежи.
Из двери своего кабинета ему одобряюще машет директор лицея.
Прежде чем предстать перед учениками, он посещает туалет. Для очистки совести он проверяет на смартфоне, не появилось ли сообщений об утопленнике в Сене.
В его жилах застывает кровь.
«Из Сены достали мертвое тело. Утонувший опознан как Гельмут Кранц, бездомный, живший главным образом на правом берегу Сены. Свидетелей, а также любого, обладающего информацией, просят обратиться в полицию».
Это должно было произойти. Его нашли, скоро найдут и меня.
Он опять борется с побуждением сдаться полиции. И опять одумывается, причем быстрее, чем в прошлый раз.
Встреча с Гебом начинает приносить плоды. Я меньше тревожусь. Спасибо его мантре: «Ничего, не беда. Покуда жив, все хорошо».
Это оказывает на Рене отрезвляющее действие.
Найдет его полиция или не найдет, тревожиться нет смысла, это ничего не изменит.
Он спускает воду. Он готов начать день, как бы ни пошли дела.
Он выходит на арену, смотрит на всех учеников по очереди.
А они кем были до рождения? Может, тоже воевали и хладнокровно убивали. Может, тоже бывали в прежних жизнях чудовищами во плоти.
Он делает глубокий вдох и начинает урок, следуя своему замыслу. На экране написано: «Ложь официальной истории и скрытая правда».
– Раз вы требуете конкретных примеров, то вот – Карфаген.
На экране появляется картина боя античных галер.
– Пунические войны были войнами народа-освободителя с народом-поработителем. В 218 году до нашей эры карфагенский полководец Ганнибал Барка отправил армию в Испанию, а оттуда в Галлию. Эта армия несла народам свободу, побуждала их учреждать системы демократического управления. Во Вторую Пуническую войну он перевалил со своими слонами через Альпы и, будучи тонким стратегом, разгромил римскую армию на севере Италии, в частности в знаменитой битве при Каннах. Потом он освободил от римского ига народы Северной Италии, которые встретил на пути. Осадив Рим, он щадил врагов, вместо того чтобы убивать, веря в то, что насилие не выход, и надеясь, что римляне поймут, что другие народы надо уважать, а не угнетать.
Один ученик поднимает руку:
– Почему, мсье, другие учителя говорят по-другому?
– Виноват Жюль Мишле, историк XIX века, возведший небылицы в ранг непогрешимых истин. Он пел хвалу римлянам, народу-захватчику, чьи историки выжили, в отличие от убитых карфагенских.
– А наши предки галлы? – робко интересуется другой ученик.
– Подлинная история наших предков галлов неизвестна, потому что у них не было своих историков, только друиды и барды. У кельтов преобладали устные предания. Чтобы составить суждение о вторжении римлян в Галлию, мы вынуждены довольствоваться одной «Галльской войной», книгой Цезаря – его пропагандистским оружием в борьбе против соперника Помпея и за власть над Римом. Повествование Цезаря о своем вторжении стало любимым, популярнейшим сериалом для сотен тысяч римлян. Цезарь понял, что людям скучно и что ничего не пленяет их так, как истории, где римлянин завоевывает земли народов, объявленных варварскими. Реалистичность отходила на задний план, уступая захватывающему содержанию. Возможно, никакого Верцингеторикса не было, его изобрел Цезарь, придумавший противника себе под стать.
– Примерно как греки с минотавром? – спрашивает ученик из переднего ряда.
– В точности так же. Изобретение несуществующих врагов позволяет оправдать худшие злодеяния.
Один из учеников в затруднении. Рене предлагает ему высказать сомнения.
– Почему Мишле стал единственным официальным авторитетом по событиям прошлого, мсье?
