Говорили обо всем: о России и Австралии, о ней, Кате, и обо мне, о нашей матери и моей дочери, о политике, литературе, религии… Я чувствовал свою близость с сестрой, но мы были разделены невидимой чертой. Ее представления о внешнем мире и о моей жизни казались наивными, а то и просто неверными. Так, она, привыкшая к опеке КГБ, всерьез подозревала, что за нашей встречей ведет наблюдение и ЦРУ! Сестра ясно дала понять, что очень привязана к России и своей семье и никогда бы не захотела покинуть Россию навсегда.
Утром мы попрощались, крепко обнявшись, думая, что, возможно, никогда больше не увидимся. Катя спросила, может ли она сделать что-нибудь для того, чтобы я вернулся в Россию. Я ответил — ничего, это никогда не будет возможно. Туристский автобус отошел
[28].
Я поехал в Кашмир, чтобы немного отдохнуть. В городке Шринагар, около которого я остановился в плавучем отеле, было спокойно, хотя в горах иногда шли столкновения между пакистанскими экстремистами и индийской армией. Помню смешную сценку. Я занимался тогда китайской книгой И-цзин
[29], и хозяин отеля попросил погадать ему. Ему выпала гексаграмма, говорившая о женитьбе бедного жениха на богатой невесте. Оказалось, что я попал в точку, ибо именно неравный брак был его главной проблемой. Помню, как хозяин привел потом своих родственников, чтобы я им тоже погадал. Меня долго не отпускали.
Я должен был лететь на конференцию в США, где мне предложили работу переводчика. До конференции оставалось две недели. Я летел с остановкой в Германии, где хотел повидать друзей и отдохнуть от Индии.
Вскоре после прибытия в Германию я слег с лихорадкой и ощущением полного изнеможения.
Я подхватил какой-то вирус, плавая в загрязненной воде в Кашмире. Казалось, все стрессы предыдущих недель, а может быть и лет, искали выхода. Голова горела. Но вдруг все прошло. Я начал писать. Каждый день военные реактивные истребители — не знаю, американские или немецкие — пролетали над головой. Подобно разъяренным шершням, они вспарывали воздух, выполняя свои виртуозные маневры. Когда я писал, то неизъяснимым образом словно изгонял их из своего сознания.
Я был в Германии, стране, которая убила моего отца. Я знал, сколь преходящ и хрупок мир. Невидимая пыль из взорвавшегося реактора в Чернобыле оседала на дно мирного пруда, на который я смотрел с веранды. Была весна 1986 года.
РАБОТА В ВАВИЛОНСКОЙ БАШНЕ
Когда началась Перестройка, на запад хлынули целые толпы советских общественных деятелей, ученых и писателей. Одной из первых американских организаций, оценивших значение перемен, был тот самый институт Эсалена в Калифорнии, где я раньше проходил курсы и семинары. Я стал консультантом и переводчиком для их программы советско-американского обмена. Институт провел много конференций, коллоквиумов и собраний, например, организовал первый визит в США тогда еще практически неизвестного Бориса Ельцина. Меня пригласили переводить для него, но я уже подписал контракт на другую конференцию. С будущим президентом я встретился несколько лет спустя, на Конгрессе соотечественников в 1991 году.
С институтом Эсалена работал и частный филантроп Генри Дэйкин (известный своими плюшевыми игрушками — это его «Мишка» украсил Московскую олимпиаду 80-го года). Он также финансировал некоторые российско-американские обмены. Генри был примечательной личностью и большим русофилом. Это был застенчивый человек, ставший филантропом после того, как часть его семьи погибла в авиационной катастрофе. Он помогал многим благотворительным организациям. Дом Дэйкина на Сакраменто Стрит в Сан-Франциско был базой для многих «альтернативных» начинаний в области экологии, компьютерной связи, издательского дела. Генри был спонсором местной школы Вальдорфа, стал одним из основателей института Грин Сентюри, организации, способствующей развитию экологически устойчивых человеческих поселений. Я подружился с ним и с его семьей и смог, работая на его организацию, содействовать визитам российских ученых, которые занимались исследованиями в таких областях, как психофармакология и психонейроэндокринология. Одним из них был доктор Арон Белкин, возглавлявший в Москве институт по борьбе с наркозависимостью.
Из наших бесед с Белкиным у меня возникла идея написать фантастическую книгу «Проект Нирвана». В ней отчаявшееся советское руководство пытается справиться с проблемой алкоголизма, разрушающего здоровье народа и экономику, путем внедрения некоей разновидности медитации, вместе с экстрактом из галлюциногенных грибов. Это была не столько научная фантастика, сколько экстраполяция действительности, — о подобных проектах в СССР действительно поговаривали и даже проводили эксперименты на Чукотке. В книге я использовал идею исследований на стыке этноботаники и психотерапии, чтобы показать их последствия как в Советском Союзе, так и в мире в целом. Издательство «Уорнер Букс» заинтересовалось как самой книгой, так и ее возможной экранизацией. Однако они сочли мой подход «утопическим» и хотели, чтобы я в конце показал американское превосходство. Для этого нужно было бы полностью изменить направленность книги, и я отказался это сделать
[30].
Во время поездок и встреч с российскими учеными случалось много занимательных происшествий. Мы обычно встречали делегатов в аэропорту Сан-Франциско на длинном лимузине, в баре которого стояла бутылка шампанского для гостей, и помещали их в хорошем отеле в городе. Поскольку эти люди все еще находились в режиме ограничений советской системы и получали что-то около десяти долларов в день, они приходили в ужас от «ненужной» расточительности во время приема. И просили меня уговорить организаторов отвезти их из аэропорта на обычном такси и поместить всех в одну комнату, а разницу в стоимости расходов презентовать им, чтобы они могли позволить себе привезти хорошие подарки для своих семей.
В поездках по Америке с Белкиным и другими учеными, я имел возможность познакомиться с некоторыми американскими исследованиями, работой и частной стороной жизни ученых, когда они приглашали нас к себе в лаборатории и домой. Мы встречали таких людей, как Кэндис Перт из Вашингтона, которая была пионером в исследовании СПИДа.
Припоминаю любопытный инцидент, когда Эндрью Вейл
[31], ведущий американский исследователь в области холистической медицины и психоактивных веществ, повез нас в амазонскую пустыню для того, чтобы провести непосредственный опыт с одним из его экспериментальных снадобий. Нас сопровождала китаянка, подруга Энд-рью, и два его огромных родезийских риджбэка.
